Питер Пэн должен умереть
Шрифт:
– Макграт. Фрэнк Макграт.
Гурни шагнул вперед, протягивая руку.
– Приятно познакомиться, Фрэнк. Ты в каком участке служил?
– «Форт Апачи». Там еще кино снимали.
– Тот еще райончик.
– Сплошной дурдом. Никто б и не поверил, какой. Но это все фигня по сравнению с чертовым расовым разнообразием. «Форт Апачи» я еще мог перенести. Помнится, в восьмидесятых у нас два месяца кряду было по убийству в день. А один раз – аж пять за день. Дурдом. Мы
– Еще бы, Фрэнк. Прекрасно понимаю.
– Стыдобища.
Гурни осмотрел крошечную лестничную площадку, на которой они стояли.
– А тут тебе что делать полагается?
– Делать? Ничего! Ничегошеньки! Ну не позорище?
Этажом выше отворилась дверь. Музыка загремела втрое громче. Дверь хлопнула, музыка снова стала тише.
– Черт, Фрэнк, как ты это выдерживаешь?
Тот пожал плечами.
– Платят прилично. Расписание под меня скроено. Никакая лесбийская сучка через плечо не заглядывает.
– А на работе заглядывала?
– Ага. Капитан Ковырялка.
Гурни выдавил из себя громкий смех.
– На Йону-то работать получше будет.
– Совсем другое дело. – Охранник чуть помолчал. – Ты говорил, хочешь квартиру осмотреть. А собственно…
У Гурни зазвонил телефон. Охранник оборвал фразу на полуслове.
Гурни посмотрел на экранчик. Полетта Парли. Они обменялись номерами, но он не ждал, что она позвонит так скоро.
– Прости, Фрэнк, надо ответить. Одну минутку. – Он нажал кнопку. – Гурни слушает.
В голосе Полетты звучала тревога.
– Надо было мне сразу вас спросить, но я так разозлилась от всех этих разговоров про Карла, что напрочь выскользнуло из головы. Я хотела узнать, можно ли мне об этом рассказывать?
– О чем рассказывать?
– О вашем расследовании, о том, что вы хотите взглянуть на дело «свежим взглядом». Это тайна? Могу я обсуждать это с Йоной?
Гурни осознал: что бы он сейчас ни сказал, нужно учитывать, что это услышит не только Полетта, но и Фрэнк. При таком раскладе выбирать слова, конечно, труднее, но зато и возможности новые открываются.
– Скажем так. Осторожность никогда не повредит. А в расследовании убийства может и жизнь спасти.
– Что вы хотите сказать?
– Если это не Кэй, значит, кто-то еще. Возможно даже, кто-то, кого вы знаете. И если вы никому ничего не скажете, то избежите риска сказать не то и не тому.
– Вы меня пугаете.
– К тому и стремлюсь.
Она замялась.
– Хорошо. Я поняла. Никому ни слова. Спасибо.
Она повесила трубку.
Гурни продолжал говорить, как будто Полетта все еще оставалась на связи.
– Именно… но мне еще надо осмотреть
Он уже давно понял, что ничто не придает имитации разговора такую убедительность, как непонятный окружающим смех. И ничто так не укрепляет человека в желании дать вам что-нибудь, как уверенность, что вы без труда получите это в другом месте.
Гурни изобразил, что заканчивает разговор и, разворачиваясь к лестнице, почти виновато сообщил:
– Надо заскочить в полицейский участок. У них там для меня запасной ключ. Скоро вернусь.
И принялся торопливо спускаться. Уже почти в самом низу он услышал волшебные слова:
– Эй, можешь и не ходить. У меня есть ключ. Так и быть, я тебя впущу. Только скажи, какого черта тут происходит.
Гурни снова поднялся на темную лестничную площадку.
– Впустишь? А уверен? У тебя точно проблем не будет? Не надо спрашивать разрешения?
– У кого, например?
– Ну, у Йоны.
Охранник отцепил от пояса увесистую связку ключей и отпер квартиру.
– А ему что за печаль? Пока все нищеброды Лонг-Фоллса счастливы, его больше ничего и не волнует.
– У него репутация очень щедрого человека.
– Ну да. Очередная, чтоб его, мать Тереза.
– По-твоему, он не лучше Карла?
– Только пойми меня правильно. Карл был первостатейной сволочью. Его ничего не волновало, кроме денег, бизнеса и политики. Куда ни глянь – сволочь. Но такая сволочь, понятная. Предсказуемая. Ты всегда знал, что ему нужно.
– Предсказуемая сволочь?
– Вот-вот. Но Йона – это совсем другой коленкор. Йону не поймешь. Тот еще фрукт. Вот как тут. Отличный пример. Карл хотел вымести всю эту мразь отсюда и не пускать. Логично, да? А Йона заявляется и говорит – ну нет. Надо дать им приют. Новые такие духовные принципы, чуешь? Почитай всякую мразь. Пусть себе гадят в подъездах.
– А ты, я смотрю, не разделяешь мнения, что из братьев Спалтеров, мол, один ангел, а второй дьявол?
Фрэнк испытующе посмотрел на Гурни.
– То, что ты сейчас говорил по телефону, – это правда?
– Что правда?
– Ну, что, может, это вовсе и не Кэй Карла шлепнула.
– Боже, Фрэнк, я и не осознавал, что говорю так громко. Ты уж теперь не болтай.
– Без проблем, но я вот и спрашиваю – оно и вправду возможно?
– Вправду возможно? Ну да.
– Так что дело отправляется на пересмотр?
– Пересмотр?
– Не упустили ли чего.
Гурни понизил голос.
– Можно сказать и так.
Фрэнк обнажил зубы в расчетливой холодной улыбке.