Питер под углом семь градусов
Шрифт:
– В аэропорту, в Дохе, – сообщил он ей. – Стою у стеклянной стены аэропорта и смотрю на пустыню.
– Ну, и как? – без всякого энтузиазма спросила Варька.
– Страшная жара, я думаю, – немного помолчав, ответил Фома. – Ты за этим звонила?
И тут Варьку прорвало. Она не могла остановиться, изливая на друга поток жалоб, негодования и возмущения. С ужасом слыша в своем голосе истерические нотки, она все равно продолжала трещать в трубку, пока поток энергии не иссяк.
– Это все? – деловито спросил Тимофей.
– Да, – устало согласилась Варька.
– Ничего страшного, – успокоил ее Фома. – Ты лучше всех из нас умеешь проводить аналитику.
– А если это не то, что он просил?
– Какая разница? – удивился Тимофей. – Если ты сделаешь хороший отчет, но по другой теме, то у тебя уже будет какой-то результат. И тогда спросишь, что исправить. Может, тогда станет яснее. У тебя же нет другого предложения?
– Нет, – безнадежным голосом ответила Варвара.
– Значит, делай то, в чем можешь преуспеть. Это лучше, чем вообще не сделать ничего. А как там Дэфа? – поменял он тему.
– Роет подкоп к соседям снизу, – машинально сообщила Варвара. – Скучает по тебе.
– Прилечу, заеду, – пообещал Фома. – Не вешай нос. Ну, пока, мне на посадку!
– Ага, – не очень уверенно произнесла Варька, – хорошего полета. Спасибо тебе, пока!
Как ни странно, но совет Тимофея Варьке очень помог. Она почему-то мгновенно успокоилась, и ей даже стало немного стыдно за истерику, которую она устроила по телефону. Но затем она вспомнила, что каждый второй разговор с Фомой сводится именно к таким формам общения, и он уже давно привык и не обращает внимания на ее вопли.
«Ладно, сейчас пойду и сделаю то, что считаю нужным! – зло решила Варвара. – И пусть директор мне завтра скажет, что это не то, что он просил!»
В офис Варвара вернулась уже спокойная как удав. На ее лице застыла решительность. Она промаршировала к своему столу, плюхнулась на стул и подвинула к себе блокнот. За ее спиной отчаянно трещали сослуживицы, обсуждая мужей, детей, подруг и что приготовить на ужин. Варвара никогда не принимала участия в таких беседах. И не потому, что у нее не было детей, мужей и родни. Родни у нее было полно, а готовила она, кстати, неприлично хорошо, в отличие от многих коллег на работе, чьи пирожки и тортики можно было похвалить лишь для того, чтобы не обидеть автора. Просто Варе не нравились эти задушевные откровения. Она могла запросто обсудить поход в театр или кино, вечеринку у друзей, прочитанную книгу или планы на отпуск. Но свою личную жизнь она не хотела выставлять напоказ. Занятия кулинарией каким-то странным образом тоже очутились у Варвары в категории «личная жизнь» и попали под санкции – о своих рецептах она никогда ни с кем не разговаривала, кроме своих друзей.
Болтовня коллег немного отвлекала, и Варе пришлось постараться, чтобы сосредоточиться на отчете. Самое сложное – это, как и сказал Фома, нарисовать первый блок в схеме. Когда перед тобой чистый лист, то ты понимаешь, что на нем сейчас может появиться бесчисленное множество знаков, изображений и слов. Что выбрать для первого шага – непонятно. Но стоит тебе обозначить первый элемент, и выбор вариантов мгновенно сужается, и с каждым новым шагом становится все понятнее, как действовать дальше, куда пойдет следующая стрелка, где замкнется цикл, откуда потянется лишняя цепочка, и где обозначатся очевидные проблемы.
Непонятно, откуда у Варвары это взялось, но она потрясающе анализировала бизнес-процессы, разбирала их по полочкам и наглядно иллюстрировала
Семья и окружающие недоумевали – зачем надо было шесть лет компостировать себе мозги в техническом университете, чтобы потом не применять полученные знания? Но такова была Варвара – закончив Бауманку, она зашвырнула с таким трудом полученный диплом и сказала, что больше никогда в своей жизни она не вспомнит физику, математику или сопромат, которые она за годы учебы просто возненавидела. Поклялась себе, и пока с успехом выполняет данное себе обещание. И ни о чем не жалеет. Вот.
А сегодня к вечеру Варька и вообще была собой очень довольна. Она подготовила к завтрашнему дню очень красивую и стройную матричную схему, в которой постаралась учесть все свои соображения о взаимодействии всех служб предприятия клиента, занятых в продажах. Ее предложение было смелым, поскольку на новые отделы ложилось больше ответственности, и было сложнее контролировать их работу. Но зато значительно увеличивалась их эффективность.
«Надо быть революционером, чтобы пойти на такие изменения, – подумала Варвара, глядя на свою схему. – Заказчик не решится на коренные перемены, – призналась она себе. – Ну и пусть, зато хоть увидит, от чего точно ему стоит в ближайшее время избавиться!»
С работы Варька уходила с чувством выполненного долга. Пришлось, конечно, немного задержаться, но зато утром она сдаст отчет Людмиле и можно будет, наконец, съездить к новому клиенту, чтобы обсудить с ним возможности сотрудничества. А сейчас – домой, скорее!
От Тверской до Беляево дорога занимает минут сорок. За это время Варвара обычно успевала обменяться новостями с двумя-тремя друзьями, посмотреть ленту у еще десятка знакомых и, наконец, ответить маме на ее еще утреннее послание с традиционным «как дела» вопросом. Интересно, неужели мама думает, что у нее за день может в жизни что-то кардинально измениться? Каждый вечер в метро Варвара отвечала ей примерно одной и той же по смыслу, но максимально вариативной по форме фразой – «еду домой». Иногда она даже поражалась своей изобретательности в том, как бесконечно разнообразно ей удается написать маме о таком прозаическом процессе, как поездка на метро. При этом ее немного коробило от того, что мама особо не мудрствовала в своих вопросах, и каждый день использовала одни и те же слова «как дела?» Варвара находила это несправедливым, но спорить с мамой не собиралась. С ней вообще невозможно спорить. Вся семья с этим смирилась, кроме кота Альфреда, который ни о чем таком не догадывался, и упорно гнул свою линию поведения, несмотря на мамино несогласие. И ведь получалось у этого маленького гада!
Открыв дверь, Варвара по привычке немного наклонилась и расставила широко руки – плотное, подтянутое и сильное тело серо-голубого цвета блестящей молнией метнулось прямо в ее распахнутые объятия. Дэфа, в угаре верноподданнической радости, визжа и бешено виляя хвостом, уже облизывала лицо своей хозяйки и всячески выражала свою любовь и обожание.
– Дэфа! – пытаясь увильнуться от всеобъемлющих слюней, прикрикнула на собаку Варвара. – Перестань! Ну, хватит уже! Я тебе говорю! Ну, все, все!