Питер
Шрифт:
«Привет, Иван». Скрипучий голос, звучащий внутри головы.
Иван взял тряпку и тщательно затер надписи на доске. Блока… стерто.
«Я тебя давно жду».
«Иди на фиг, сволочь, — подумал Иван. — Ты — фольклор. Понял?!»
На Балтийскую они прибыли на следующий день. Станция встретила их деловым неустанным гулом. До Катастрофы здесь было Управление МВД метрополитена, станция была полна людей в старой серой форме.
Целая станция аристократии, —
Для прохода в служебную зону станции Звездочет предъявил документ подписанный Ректором Техноложки. Местные стражи порядка уважительно кивали, читая фразы вроде «прошу оказать содействие». Хорошо быть посланцами могущественной и уважаемой станции. И только внутри возникли осложнения.
— Этот еще куда? — охранник брезгливо ткнул Манделу в грудь. — Не положено!
Негр от удивления отшатнулся.
Иван хотел вмешаться, но не успел. Звездочет среагировал раньше:
— Руки!
Движением плеча Звездочет сбросил сумку на пол. Грохот. Ученый даже ухом не повел, продолжая смотреть в глаза охраннику. И тот вдруг замялся, отступил.
— Проходите, — охранник старательно смотрел в сторону.
Иван с уважением оглядел молодого ученого. Вот это молодец. А говорили, настоящие ученые повымирали. Вой тот же Платон был чемпионом по кулачным боям — как говорил Водяник. Мол, в свободное от философии время бил морды ближним…
Разместились с удобствами. Отдельная комната для сна, отдельная для снаряжения и подготовки. Кормили в общей столовой — для местного начальства.
— Когда идем наверх? — спросил Звездочет. Иван прищурился.
— Завтра.
Они сидели перед шлюзовой камерой на скамейках.
— Надеть противогазы! — скомандовал Иван. Вроде как начинаем. Звездочет удивленно огляделся, снял очки. Подержал в руках, явно не зная, куда их девать.
— Ты еще надень их поверх маски, — предложил Уберфюрер, скалясь в ухмылке. — А то ничего там не увидишь.
— Очень смешно, — Звездочет заглянул в свою сумку, пошарил по карманам. — Куда же я его положил? Aral Вот, — лицо его осветилось. — Нашел!
Он достал из кармана сумки желтый пластиковый футляр для очков, аккуратно сложил их, положил внутрь, на тряпицу, и закрыл.
— Быстрее, — сказал Иван. — Время!
— Айн момент, ван минит. Уна минута, пер фаворе. Звездочет уже лихорадочно натягивал лямку противогаза на затылок.
Иван посмотрел и мысленно сплюнул. Все надо проверять заранее! Эх. Противогаз у Звездочета был модный, с цельным пластиковым стеклом… и яркими зелеными вставками. Демаскирующими его с расстояния примерно двести метров.
Мда, подумал Иван. Встал. Подошел к Звездочету и некоторое время внимательно его рассматривал.
— Маркер дай, —
— Зачем? — Звездочет вздернул брови,
— Дай, говорю, не съем.
Звездочет вытащил из кармана на колене свой знаменитый маркер. Иван забрал маркер, открыл. Черный. То, что надо. Отлично. Говорите, по металлу рисует? И на пластике?
Левой рукой Иван ухватил Звездочета за маску противогаза. Тот было дернулся…
— Спокойно, — велел Иван.
Удержал. И начал закрашивать яркие зеленые окантовки штуцеров черным цветом. Старательно.
— Пикассо. Брюллов в расцвете, — комментировал его действия Уберфюрер.
Закончив, Иван полюбовался сделанным. Больше никакого ярко-салатового. Радикальный черный цвет.
— Вот так лучше.
Иван вручил обалдевшему Звездочету маркер, вернулся на свое место и стал натягивать противогаз ИП-2М, изолирующий, с клапаном для питья. Резиновая маска плотно стянула лицо. Иван сделал пробный вдох, выдох. Дыхательный мешок сдувается-надувается, регенеративный патрон работает. Все в норме.
— Готовы? — Иван натянул резиновые перчатки с отдельным указательным пальцем — чтобы можно было нажимать на спуск автомата. Армейское снаряжение. На Техноложке такого добра завались и больше…
— Почти, — сказал Уберфюрер, с треском распечатывая моток скотча.
— Помогаем друг другу! — велел Иван. Голос из-за маски звучал глухо и словно издалека.
Теперь зафиксировать швы и стыки в одежде скотчем. Незаменимая все-таки штука — клейкая лента.
— Ну, все. С богом, — сказал он, когда процедура «упаковки» завершилась.
Иван огляделся. Каждый готовился к заброске по-своему. Бледный Кузнецов, настоявший, что он тоже пойдет, сидит и пытается скрыть волнение. Пальцы подрагивают. Нога отбивает лихорадочный неровный ритм. Это ничего. Это нормально для первого раза. Даже для десятого — ничего.
Звездочет почти спокоен. Уберфюрер ржет и скалится — но он всегда скалится. Седой равнодушен и словно слегка вял. Водяник пытается что-то рассказать, но его никто не слушает. Мандела то встает, то снова садится, словно на пружинках весь.
Иван выдохнул. Прикрыл глаза. Сосчитал до пяти. Открыл.
— Пошли!
Балтийцы запустили их в шлюзовую камеру — темная, маленькая, пустая. Закрыли за ними дверь. Иван услышал, как щелкнул металлом замок, как пришли в движение механизмы гермодвери. Фонари освещали лица напротив, отсвечивали от стекол противогазов. Иван присел на корточки, положил автомат на колени. Теперь подождать минут пять-десять до полной герметизации внутренней двери. Потом еще минут десять — пока в тамбур подкачают воздух, чтобы создать избыточное давление. Затем открыть внешнюю дверь…