Питер
Шрифт:
Один раз за бетонной оградой промзоны Иван заметил что-то вроде осиных гнезд, как их рисуют в детских книжках, только эти были побольше.
Они возвышались метров на пять-шесть в высоту. Не хотел бы я разозлить таких ос, подумал Иван и дальше смотрел только вперёд, словно обитатели гнезд могли почувствовать его внимание.
В следующий момент рельсы вывели их между городских кварталов. Вдоль дороги тянулись покосившиеся бетонные заборы, местами зияли проломы.
Первыми тварей заметил Кузнецов.
— Там!
Иван повернулся. От дальнего пятиэтажного дома в их сторону бежали три… нет, четыре… собаки Павлова. Синхронно, словно настроеные на одну волну. Дрезина стукнула, лязгнула. Привычное тарахтение двигателя. Иван поднял автомат. Вообще удивительно, что мы раньше не нарвались — при том шуме, что мы создаем. Но скорость у дрезины хорошая, оторвемся.
Иван повернулся и похлопал Седого по плечу. Давай быстрее.
Тот кивнул и сильнее прижал ручку газа. Двигатель взревел, металлический щелчок — Седой переключил передачу. Дрезина рванулась вперёд. Скрежет катков по заржавленным рельсам стал невыносимо громким. Иван сжал зубы. Собаки, которых уже было больше десятка, начали отставать.
Оторвемся, подумал Иван. До Балтийской осталось всего ничего. Квартал, может быть…
В следующее мгновение Уберфюрер заорал:
— Стой! Стой, говорю. Тормози!
Седой рванул рычаг. Визг колодочных тормозов. Искры взлетели метра на полтора вверх.
Дрезина дёрнулась так, что Иван чуть не пропахал землю носом, еле успел ухватиться за поручень, удержался.
— В чём дело?! — крикнул он.
Уберфюрер привстал, посмотрел вперёд, прижимая ладонь ко лбу, как козырек. Уже начинало светать, скоро диггеры вообще будут как слепые… Скинхед присвистнул.
Иван тоже выпрямился и — увидел. На дрезину катилась серо-багровая живая волна.
То есть впечатление создавалось именно такое. Волна. Твари бежали на дрезину почти синхронно, хотя были разные по размеру и повадкам. Собаки Павлова, серые бегунцы, те, новые, с пастями до затылка, с правого фланга ковылял даже рослый Голодный Солдат.
Впрочем, подумал Иван, не так уж их много… Но такое ощущение, что ими кто-то командует — обычно эти твари друг друга на дух не переносят. Блин. Как такое может быть? Хорошо, хоть Кондуктора с ними нет. Или Повара — это было бы чересчур даже для нас.
Кузнецов повернулся к Ивану. Даже морда противогаза выглядела испуганной.
— Что делать, командир?
Иван огляделся. Единственный вариант — к зданиям. Забаррикадироваться и занять оборону.
— А ведь это конец, дорогие мои, — задумчиво сказал Уберфюрер. Поставил пулемет на сошки, открыл затворную коробку, аккуратно вставил ленту, закрыл. — Всегда хотел побыть Шварцем.
Он резко потянул на себя рукоятку, отпустил. Лязганье, металлический удар. Готово.
— Кем? — спросил
— Был один такой великий герой. Я его с детства уважал и всегда хотел быть таким, как он. Готовь ещё ленту, — велел он Седому. Тот кивнул.
Уберфюрер лёг на землю, широко раскинул ноги, уперся носками ботинок. Склонился над пулеметом.
— Ну, поехали, что ли? — сказал он буднично.
Иван кивнул Кузнецову, они взяли на себя тех собак, что наступали с тыла.
— Готовы? — спросил Иван.
Того, что происходит сзади, он видеть не мог. Но Убер с Седым справятся. Должны, по крайней мере. А если не справятся?
Вот так и закончится наша экспедиция. И смерти Красина и Звездочёта будут напрасными…
Чёрта с два! Мы ещё побарахтаемся. Иван присел на колено, поднял калаш к плечу. Рядом изготовился к стрельбе Кузнецов.
Томительное ожидание.
Ну, с богом. Иван прицелился в ближайшую собаку Павлова.
— Огонь! — скомандовал он.
Сзади мощно застрекотал «дягтерев».
…Первую атаку они отбили.
Иван повернулся. Справа — серая пятиэтажка.
— Туда, бегом! — приказал он. Пока твари не опомнились.
Кузнецов бежал первым. Парадная уже близко. Ещё чуть-чуть… В следующее мгновение оттуда вырвалась стремительная тень и метнулась к молодому менту. Кузнецов успел вскинуть автомат…
Грохот. Очередь ушла в небо. Миша упал — медленно, как во сне.
В следующее мгновение Иван увидел, что Миша лежит на спине, а над ним сидит кривая, похожая то ли на собаку, то ли на крысу, тощая чёрная тварь.
Уберфюрер дал очередь из пулемета с рук. Тварь снесло и отбросило. Режущий визг. Скинхед от отдачи плюхнулся на задницу, выругался…
Подбежал Седой. Выстрелом добил тварь. Визг оборвался.
Иван с Седым подхватили Кузнецова под мышки и затащили в парадную. Наверх, мотнул головой Иван. Чем выше, тем лучше. Они потащили его по лестнице. Мишины ботинки стукались о ступени, подпрыгивали. Это было почти смешно.
На третьем этаже Иван увидел не металлическую дверь, а деревянную, ударил ногой. Треснуло. Они ворвались в квартиру, пронесли Мишу и усадили у стены кухни. Почувствовав перчаткой мокрое, Иван поднял ладонь — на резине кровь.
Миша!
Иван наклонился, начал стаскивать с него противогаз. Какая уже разница…
— Вот зараза, — сказал Кузнецов с удивлением.
По мокрому от пота лицу Миши текла кровь, струилась из рваной раны на голове. Кузнецов дотянулся до автомата и неловким рывком подтянул к себе:
— Ничего. Я тут… посижу немного, командир. Хорошо?
Иван бросил в угол ненужный больше противогаз и присел на корточки.
— Как ты? — спросил он.
Миша попытался улыбнуться. Губы бледные. Лицо без кровинки.