Питер
Шрифт:
— Я… я не могу больше здесь! Понимаете, Иван?! — профессор бегал по ТДПшке, бывшей химической лаборатории, и никак не мог успокоиться. Карбидка на столе горела, ее желтый свет превращал лицо Профа в вырубленную топором маску научной трагедии.
Ученые проснулись однажды утром и обнаружили, что создали атомную бомбу. Угу.
— Понимаете?!
Иван кивнул. Понимаю, конечно.
Профессор повернулся и вышел в темноту. Усталая, обессиленная спина… Черт, сейчас еще
— Кузнецов! — окликнул Иван молодого.
Тот вскочил, дожевывая на ходу.
— Командир?
— Иди за ним, а то потеряется еще, — приказал Иван. — Только аккуратно. Проверишь, чтобы целехоньким дошел до Гостинки, потом вернешься. По дороге никуда не сворачивать. Ни-ку-да. Понял? Проф это любит. — Иван подумал и добавил на всякий случай: — Что мне вас потом в Купчино искать, у коммунистов?
Кузнецов улыбнулся. Понимает, салага. Что ж… может быть, и получится из него диггер. Когда подрастет.
— Есть, командир.
Иван оглядел бывшую химлабораторию и вышел в туннель. Ему все еще нужен их дизель-генератор.
— Иван, — сказали из тени колонны.
Иван прищурился. Опустил руку за спину, взялся за рукоять пистолета. Трофейный «макаров» — но это лучше, чем ничего.
— Кто там? А ну, покажись.
Говоривший послушался. Иван посмотрел на нелепую, пухлую фигурку и хмыкнул. Вылитый морсвин Борис. Вооруженный нейтралитет.
— Здравствуйте, Иван, — сказал Борис, цивильный посланец мира. — У меня… у меня к вам дело.
Что-то в его взгляде было не так.
Иван вздохнул, поставил «макаров» на предохранитель и убрал за спину, сунул за ремень.
— Опять произвол военных? — спросил он устало. Произвола Иван за последние два дня навидался изрядно. В любых видах. Выше крыши. Еще чуть-чуть, и горлом пойдет.
— Что? — Борис заморгал. — Нет-нет… То есть да.
Как с вами сложно, с Борисами, подумал Иван.
— Так нет или да?
— Вы понимаете… — посланец мировой общественности замялся. — Тут все сложно. Вы можете пойти со мной? Это очень важно.
— Очень? — Ивану никуда не хотелось. Сейчас собрать вещи и отправляться тихой сапой домой. Домой. И все забыть. — Я домой еду.
— Это очень-очень важно, — сказал Борис негромко. Иван снова увидел в нем, как тогда с Кулагиным, стальную твердость внутри мягкой, пухлой оболочки. Ай да Боря. — Вы должны пойти со мной. Вы и… больше никто.
Но и тем, кто был плохим, Тоже надо спать— Хорошо, — сказал Иван. — Куда идти?
Туннели, переходы, коллекторы, сбойки.
Метро.
В темноте блеснул металл, и выступила темная фигура.
— Руки на затылок, — велела фигура.
— Это
— Не надо, — голос у фигуры был низкий и спокойный, как гранитный парапет набережной. — Не успеешь.
Сукин сын мысли читает, что ли? Иван молча смотрел перед собой, скулы закаменели.
— Вы мне обещали! — возмутился Борис. — Вы сказали, что ему ничего не грозит!
Человек с пистолетом шагнул на свет. Лицо его показалось Ивану знакомым — может, видел где? Красивое, слегка приплюснутое, глаза чуть раскосые. Волосы темные, стрижка короткая, на щеке ссадина. Серый армейский бушлат, перетянутый ремнем, нашивка на груди: знак МЧС — белая звезда.
Твою мать, подумал Иван. А я ехал домой.
— Верно, обещал, — сказал бордюрщик. Раскосые глаза моргнули. — Ни чего. Руки не опускай, ноги на ширину плеч… быстро!
В следующее мгновение оказалось, что народу вокруг гораздо больше, чем Иван предполагал. Из коллектора сначала вышел подросток с перевязанной рукой, в другой — АК-103, складной; затем старик с обрезом. И еще один крепыш. Ивана оперативно обыскали. Грамотно, даже яйца ощупали, не побрезговали.
— Чисто, Рамиль, — сказал крепыш. Раскосый кивнул. И тут Иван его узнал. Точно!
Ну, блин.
Раскосый был начальником охраны Площади Восстания — и главой личной охраны Ахметзянова, царя Ахмета. Звали его Рамиль Кадангариев, кажется, тоже татарин. У Ивана сердце вдруг набрало бешеные обороты, отдалось в горле и в висках. Вот это я попал.
Холодной земли…
Холодной земли…
— Следуйте за мной, — велел раскосый. И добавил вежливо: — Пожалуйста.
Ему, словно в насмешку, завязали глаза. Да не смешите, хотел сказать Иван. Я в темноте этот путь по шагам вычислю. Легко.
Через несколько поворотов его втолкнули в освещенное помещение и сняли повязку. Когда-то это был склад метростроя, сейчас, видимо, база бордюрщиков.
На Ивана смотрел невысокий красивый человек. Глаза его поблескивали в свете электрических фонарей. Человек был одет в кожаную куртку, на столе перед ним лежал пистолет. Нет, не «макаров», а что-то посерьезнее. «Глок», что ли?
— Его Величество Ахмет Второй, — сказал Рамиль. Человек кивнул. Краем глаза Иван заметил движение. Женщина, ясно. Молодая, конечно. Она прошла и встала за плечом Ахмета. Иван пока видел только ее точеный профиль.
Девушка повернулась…
Иван почти не удивился.
— Это он, — сказала девушка. — Тот, что придумал «План Меркулова». Тот, кто мне помог. Зачем ты собираешься его убить?
— Он спас тебе жизнь? Честь? Невинность?
— Просто спас.
Ахмет Второй кивнул.