Питер
Шрифт:
Старик взмахнул рукой…
Свист воздуха.
Огромный ржавый костыль ударил гнильщика в грудь. Раздался звук, словно что-то сломалось. Гнильщика отбросило метра на два, он упал на спину и глухо застонал.
Однако, подумал Иван. Старик с необыкновенной ловкостью двинулся к потерянному оружию. Ближайший гнильщик бросился наперехват — получил коленом в пах и откатился, завыл. Третьему нападавшему старик с размаху врезал локтем по зубам.
Остались женщины.
Старик наклонился, продолжая смотреть
Нащупал, выпрямился. Взмахнул костылем. Жуткий свист рассекаемого воздуха.
— Ну, кто на новенького?
Иван выдохнул. Гнильщики позорно бежали, забыв фонарь. В тусклом свете Иван видел только старика. И слышал топот удаляющихся шагов.
— И задолбали ломать мой ВШ! — заорал старик вслед гнильщикам. Иван снова удивился, до чего тот огромный. Два метра как минимум. Вот еще одно заблуждение развеялось. Словно калеками могут быть только маленькие люди.
В ответ из темноты долетели различные эмоциональные возгласы. Что-то про «хорошего человека энигму».
— Они… кхм-кхм, — Иван откашлялся. — Они вас знают?
В старике чувствовалась огромная сила — и бешеный темперамент. Того и гляди раздолбает что-нибудь от избытка чувств. Такой компактный передвижной вулкан на одном костыле.
— Хех. Да меня тут каждая собака знает, — сообщил старик.
Глаза его смотрели куда-то над плечом Ивана. Диггер покосился — да нет там никого. Что он там увидел?
— Собака? Павловская, что ли? — переспросил Иван. Спохватился: — Черт! Без обид, дед, сорвалось с языка.
— Кто тебе дед? — удивился старик. — Я?
Иван хотел ответить, но не успел. Старик мгновенно наклонился и положил ладонь ему на лицо. Шибануло запахом изоленты и застарелого пота. Пальцы старика ощупали нос, щеки, лоб Ивана, небритый подбородок. Блин, дед! Иван попытался отодвинуться, но сил не было. Его дернули за ухо. Иван поморщился.
— Полегче, — сказал он.
Старик приблизил к нему свое лицо. Глаза были белые, без зрачков, и смотрели над головой диггера.
— Что ты там бормочешь?
И только тут Иван сообразил, что его спаситель слеп.
Синее пламя спиртовки било в донышко закопченной кастрюли.
— И вот тогда Федор мне позвонил, — сказал старик.
— Позвонил? — удивился Иван.
— Телефон.
Старик помешал ложкой варево. Иван даже отсюда чувствовал резкий запах горящего сухого спирта и вкусный, вытягивающий желудок, аромат варева. Грибная похлебка. В животе у Ивана настойчиво забурчало.
— Я когда с ним связался, — сказал старик, продолжая садистски помешивать похлебку. Иван сглотнул слюну, — тоже подумал, что глюки у меня. Я в своей жизни наркотики всякие пробовал, но тут был какой-то очень яркий приход.
Иван повел головой.
Только
— С кем связались-то? — переспросил он.
— С Федором. Я разве не сказал? Федор Бахметьев его зовут, он там живет…
— Где? — кто-то из нас точно бредит.
— На ЛАЭС. Ленинградская атомная станция, не слышал разве?
Приехали. Иван откинулся, заложил руки за голову. Похоже, «яркий приход» у старикана до сих пор не закончился.
— Я о них много знаю. У меня отец строил атомные станции, — сообщил старик. — Я в детстве играл с чертежами РБМК.
— А что это?
Старик пожал плечами.
— Реактор. Чернобыльская модель. Практически один в один с ленинградским. Только питерский помощнее будет.
Н-да.
День ото дня все интереснее жить. То в тебя стреляет лучший друг, то с реактора звонят…
— Какой телефон-то? — спросил Иван.
— Чего?
— Я говорю: по какому телефону вы с ним говорили?
— Вон на там, на столе, в комнате. Красный такой.
Иван с трудом поднялся. Голова кружилась.
Еле-еле, по стеночке, добрел до двери, толкнул ее. Скрип.
На столе действительно стоял телефон. Только совсем не красный. И даже не зеленый. Иван покосился на старика — тот достал белый пластиковый пузырек, открыл и начал солить варево. Вкусный запах не давал Ивану сосредоточиться и подумать. Черт.
Желудок опять сжался. Иван практически слышал, как тот рычит.
Успеешь, диггер. А пока действуй.
Иван рывком добрался до стола, плюхнулся на стул. Посидел, пережидая головокружение. Когда комната вокруг перестала уплывать, оглядел стол.
На нем стоял единственный телефон. Из матово-серой пластмассы, со следами пальцев на слое пыли.
Давненько им не пользовались, похоже.
И тут только до Ивана дошло. Старикан-то слепой! Все шутим на старости лет.
Иван снова посмотрел на телефон. Не работает — зуб даю. Не ра-бо-та-ет. Может, старику действительно звонили с ближайшей станции? Может, он того — родственник какого-нибудь главного коменданта? И ему провели отдельную линию. Угу.
Но, в общем-то, куда логичней версии о звонке с ЛАЭС.
Иван взялся за трубку, пальцы обхватили гладкую пластмассу. Помедлил секунду. А вдруг действительно ответят? Что я им скажу?
Пока не попробуешь, не узнаешь. Он поднес трубку к уху… подождал.
Тишина. Далекое, едва слышное гудение.
— Алло? — сказал Иван. — Первый, первый, я второй, как слышишь?
Молчание. Что и требовалось доказать. А то какой-то мифический Федор Бахметьев… ЛАЭС… выдумал тоже.
Иван положил трубку, дотащился до матраса, упал, словно кости из него вытащили. От перенапряжения перед глазами плыли черные круги.