Питомник
Шрифт:
«Племянник! — догадалась Варя. — Ну да, конечно, он рассказывал что-то про родную сестру в Воронеже… Он все хотел перетащить их в Москву, сестру с племянником, но они почему-то сопротивлялись. Он бы отлично их здесь устроил, так же, как эту многодетную Изольду, дочь своего убиенного воронежского кореша Вани. У нее семеро детей, Пныря купил ей огромный дом под Москвой…»
И тут же в памяти опять всплыла картинка, на этот раз более четкая. Залитая солнцем лужайка, эскорт машин у ворот, подростки, играющие в мяч. Три девочки. Две совершенно одинаковые красотки с прямыми светлыми
— Кого любишь, того и теряешь, — донесся до нее глухой голос Пныри, — я души в нем не чаял, баловал, верил ему, как самому себе, а он смотри что устроил, гаденыш.
— Он что, покончил с собой? — осторожно спросила она.
— Типун тебе на язык! Взорвали его. Пошел, понимаешь, по магазинам, молодой жене подарок покупать, и тут как раз бабахнуло.
— Погоди, кто-то заранее знал, когда и в каком магазине он будет?
— Заранее не заранее, но бабахнуло как раз вовремя.
— Где это произошло?
— В галерее на Пушке.
— Она большая, там магазинов много, бутики, ювелирные, парфюмерные, — задумчиво произнесла Варя, — невозможно угадать. Ведь не всю же галерею взорвали?
— Не всю. Один только магазин, там модная одежда. Бутик «Вирджиния». Генаша рядом был, в соседнем, ювелирном. Люстра грохнула, и прямо ему на голову. Как я сестре своей Гале в глаза посмотрю? Он у нее единственный сынок.
— Она уже знает? — Варя вскинула влажные блестящие глаза и затаила дыхание, чувствуя, как холодеют руки.
— Нет. Ты позвони ей, но сразу не говори. Пусть вылетает в Москву. Такие вещи нельзя по телефону. Здесь и похороним Генашу, на Новодевичьем.
— Ты хочешь, чтобы я позвонила твоей сестре? — удивилась Варя. — Но мы с ней не знакомы.
— А кого мне еще просить? Сам не могу, сил нет. Этих просить? — Он кивнул на дверь. — Они челядь, шестерки, им мое горе по фигу. Позвони, девочка, у тебя рука легкая и голос приятный. Давай-ка я номер наберу, а ты скажешь.
— Почему именно я? Попроси эту свою, как ее? Изольду, дочь твоего воронежского друга Вани. Помнишь, мы заезжали к ней? У нее семеро детей, кажется. Там еще был какой-то боксер. — Она произнесла все это очень быстро, на одном дыхании, надеясь прояснить мучительное смутное воспоминание.
— Кого попросить? — рявкнул Пныря. — Зойку? Да они с моей Галей всю дорогу друг друга не переваривают. Ты звони. Зойка тоже чужая, просто долг у меня перед покойным Ваней, отцом ее, на всю жизнь, а так, чисто по-человечески, она мне чужая.
— Ну ладно, — вздохнула Варя. — Что сказать?
— Скажи: здравствуй, Галя. Твой брат Вова просил меня позвонить тебе. Срочно вылетай в Москву. Билеты тебе сегодня доставят домой. Ну, поняла? Разве это так трудно?
— Отчество у нее какое? — спросила Варя, пытаясь сдержать улыбку.
— Ну, если она моя родная сестра, то какое у нее отчество? Васильевна она, как и я. Однако
— Можно хотя бы на «вы»?
— Ни в коем случае. Надо теплей, ласковей. — Он набрал на своем сотовом номер и передал Варе телефон. Не подходили долго. Наконец послышался глухой женский голос.
— Галя? — осторожно спросила Варя.
— Кто это?
— Позовите, пожалуйста, Галю.
— Нету ее.
— А когда будет?
— Кто говорит?
— Это из Москвы, от ее брата Владимира.
— От Вовки, что ли? Ну вот и передай ему, что сволочь он последняя. — Раздались частые гудки. Варя растерянно посмотрела на Пнырю.
— Ну, что? — спросил он. — Разъединилось?
— Нет. Там трубку положили. Гали нет, подошла какая-то женщина.
— Анатольевна, соседка, — догадался Пныря. — Не любит она меня, стервоза. Ну, ну, не бойся, договаривай, что она тебе ответила.
— Охота тебе гадости слушать? — пожала плечами Варя. — Если ты знаешь, что она тебя не любит, какая разница, что она сказала?
— Ай, ладно. — Он выхватил телефон и опять стал набирать номер. На этот раз трубку взяли мгновенно. Пныря налился свекольным цветом и заорал:
— Анатольевна! В чем дело? Да, я! Когда? В какую больницу? Да не вопи ты, дура, не может у нее быть инфаркта, у нее сердце здоровое! Я сам буду говорить с врачами, я им устрою инфаркт! Вылетаю прямо сегодня! Все! — Он бросил телефон на пол, несколько минут сидел, тяжело отдуваясь. Лицо его постепенно бледнело.
— Сообщили уже, — прошипел он еле слышно. — Оперативно работают, суки, — он опять замолчал, лицо его сжалось, как будто окончательно усохло и превратилось в голый череп.
В тишине послышался стук, дверь приоткрылась, и показалась бритая голова охранника.
— Куда лезешь? Я сказал, не трогать меня! — рявкнул Пныря.
— Тут следователь к вам просится, — сообщил охранник, — машина у ворот. Пускать?
— Какой следователь? Что ты брешешь?
— По документам из ФСБ.
— Номер какой на машине?
— Правильный номер. Уже проверили.
— А по телефону? По телефону проверяли, я спрашиваю? Из какого он отдела?
— Он не сказал.
— Так узнайте! И позвоните туда. Понял, нет? Пока все не выясните, не пускайте. Ее машину, — он кивнул на Варю, — быстро подгоните к задним воротам.
Охранник исчез. Пныря хмуро взглянул на Варю и произнес:
— Иди-ка быстренько отсюда, там тебя через задний выход проведут. Не надо тебе перед ними здесь мелькать.
— Когда к тебе приехать? Тебе сейчас нельзя одному.
— Позвоню. Выметайся, быстро! Позвоню сегодня вечером. Все, тебя здесь нет.
Варя чмокнула его в лоб, провела ладонью по гладкой лысине и прошептала:
— Ты на них крокодила напусти!
Отъехав от особняка совсем недалеко, Варя остановила машину, включила телефон, вывалила на сиденье все содержимое своей сумочки и, просмотрев около дюжины визитных карточек, нашла то, что искала. На глянцевом четырехугольнике было написано: «Фирма „Вирджиния“. Сеть магазинов эксклюзивной женской одежды. Радченко Эдуард Сергеевич. Менеджер».