Питомник
Шрифт:
– Здравствуйте. Принимайте работу.
– Фирма веников не вяжет, верно? – в ответ улыбнулся писатель и с ходу подписал акт – простоватое, без тени лукавства, открытое лицо механика вызывало у него инстинктивное доверие.
– Точно! – весело подтвердил механик и протянул хозяину ключи. А ещё он привёз алюминиевое кольцо, которое вместе с фрагментом птичьей лапы нашёл в моторе. На ободке кольца имелась фигура восьмиугольника и ещё шёл ряд каких-то цифр.
– Раз птица была окольцована, то, наверное, это её личный номер, – предположил механик в ответ на недоумённую реакцию клиента.
– А восьмиугольник?
– Не знаю, может знак питомника – пожал плечами парень и посоветовал не придавать находке большого
Глава 6
23 декабря 2016 года
Утром в почтовом ящике Марина обнаружила вместе с кипой счетов и буклетов красивый голубой конверт, в котором оказалось приглашение в местный океанариум на экскурсию с гидом (с возможностью увидеть, как происходит кормёжка подводных обитателей) и на детскую новогоднюю шоу-программу. Семейный билет на четверых предлагался с 50% скидкой, как новым членам клуба и в честь приближающихся праздников. Представление должно было состояться на следующий день в десять часов утра.
Марина вздохнула и сказала:
– Придется вам идти втроём.
– Но послушай, ведь завтра суббота, – напомнил Платон, – разве ты не можешь хотя бы раз в квартал использовать свои законные выходные? В конце концов, ты хозяйка на своей фирме! Оставь на пару дней все дела подчинённым! Сама же говорила, что набрала очень толковых молодых ребят.
– Ну мам, – заканючила дочь, – давай сходим на представление все вместе! Посмотри, в програмке написано, что там можно будет увидеть настоящих акул, скатов, пираний! А ещё будет шоу дрессированных дельфинов, моржей и морских котиков.
Окончательно смягчил сердце матери Лукас. Мальчик ни о чём не просил, он просто обхватил молодую женщину за ноги и трогательно прижался к ней.
– Ну вы и соблазнители! – сдалась Марина, – Хорошо, завтра я остаюсь дома.
После завтрака Марина посадила дочь в машину, чтобы по пути на работу завезти в школу, а Платон с сыном решили обследовать окрестности посёлка.
Впервые со дня приезда они выбрались за четырёхметровую стену внешнего периметра. Снаружи их поселение выглядело настоящей крепостью.
…К одиннадцати часам солнце уже хорошо припекало, белоснежные поля сверкали россыпями алмазной пыли и слепили глаза; удачно смазанные по погоде лыжи легко скользили по чуть подтаявшему снежку. Вырвавшийся на волю Веник с радостным лаем носился вокруг, временами утопая по самую морду в глубоких сугробах. Изо рта его валил пар, однако на его улыбающейся физиономии читалось, что он просто по-щенячьи балдеет от происходящего. Отец и сын по очереди бросали четвероногому приятелю палку, а счастливый пёс отыскивал её и довольный и гордый собой тащил обратно.
В какой-то момент лабрадор заметил вдали вынюхивающую мышей-полёвок лисицу, – её пушистый хвост маячил над снежной целиной, – и азартно бросился в погоню. Да куда там! Лисица исчезла в чаще прежде, чем домашний питомец успел всерьёз напугать её своим тяжеловесным бегом.
На опушке леса лыжники остановились, чтобы снова полюбоваться зрелищем великолепных просторов. На сухом дереве деловито стучал дятел в красной шапочке, – занятый делом «кузнец» не обращал внимания на появившихся зрителей; с дерева на дерево перепрыгнула шустрая белочка. Между тем, закончив работу в одном месте, дятел перелетел с шишкой в клюве на старый пень и ловко начал долбить её. Во все стороны полетели смолистые чешуйки. Вокруг пня много валялось разбитых шишек. Лука во все глаза смотрел на диковинную птицу, губы его шевелились, но отец не слышал слов сына. Даже
Когда птица улетела, снова стало очень тихо. Большая снежная шапка бесшумно упала с высокой ветки, рассыпалась снежной пылью. Удивительное застывшее безмолвие! Особенно после города с его броуновским движением и вечной суетой.
Первым не выдержал и начал нетерпеливо поскуливать Веня, которому не терпелось продолжить игру. Платон размахнулся и зашвырнул палку подальше. Через несколько секунд Веник исчез из виду за деревьями. Следом углубились в лес и отец с сыном. Здесь царил полумрак, но на верхушках сосен снег сверкал, точно на горных вершинах. Платон не очень любил идти чужой лыжнёй: возле проторенных людьми путей редко увидишь что-то интересное. Поэтому вскоре они свернули. Лыжи ходко, с лёгким поскрипыванием скользили по нетронутому снегу. Старый бор был полон патриаршей могучести. Высоко над головой негромко с величественным достоинством шумели кроны старых сосен; заснеженные ели попадались одна краше другой, словно из новогодней сказки. Некоторые из них – с толстыми стволами – раскинулись гигантскими шатрами, и кажется не было в природе такой силы, что сможет когда-нибудь одолеть их. А вот молодым берёзкам пришлось несладко в прошлую зиму, многие из них как согнулись в три погибели под тяжестью инея год назад, так и стояли теперь, словно скрученные жестоким радикулитам старушки.
Возле покрытой снегом муравьиной кучи Платон остановился и стал рассказывать сыну, что тёмные муравьи отлично зимуют в таких условиях в своих отрезанных от солнца и дневного света городах-муравейниках.
Идиллию прервало появления Вениамина, который вместо своей палки держал в зубах здоровенную палку. Впрочем нет, это была не палка а кость, очень напоминающая человеческую!
…– Где ты её взял?! – после некоторого замешательства снова обрёл дар речь Платон, и с тревогой взглянул в ту сторону, откуда прибежал питомец. Лабрадор непонимающе смотрел на хозяина, который вместо похвалы (ведь что может быть привлекательней косточки, да ещё такой здоровенной?!) будто чем-то недоволен. Веня заворчал.
– Ну, ну, Веник, не обижайся – мужчина потрепал собаку по голове. – Ты молодчина, и спасибо тебе за подарок, я оценил. А теперь нам пора домой, так что давай находи свою палку и догоняй нас.
Засунув кость в рюкзак, Платон повернулся к сыну и сообщил с виноватым видом:
– Извини старик, но я вспомнил, что у меня осталось важное дело на сегодня. Но обещаю, что в следующий раз мы пройдём гораздо дальше вглубь леса…
На обратном пути Платон объяснил сыну, что кость скорей всего коровья. Сам он очень надеялся, что это не так, пусть лучше она будет лосиная или кабанья. Ибо в противном случае у них крупные неприятности. Ведь если пёс каким-то образом отыскал, а главное сумел раскопать под снегом скотомогильник, то, как ни гони прочь дурные мысли, а в голове возникало жуткое словосочетание «сибирская язва». Впрочем, откуда здесь – в заповеднике взяться скотомогильнику, если крупных колхозов поблизости по всем раскладам быть не должно.
О том, что они могли наткнуться на человеческие останки, не хотелось даже думать. Нет, такая версия выглядела нелепой и дикой. Откуда им тут взяться, если война обошла эти леса стороной?
Едва зайдя в дом, Платон поспешил к компьютеру, чтобы установить биологическую принадлежность зловещей находки и перевести дух. Но после часа сравнительного анализа найденного «артефакта» с различными рисунками и фотографиями спокойней ему не стало: то, что лежало перед ним на столе, слишком напоминало бедренную кость человеческого скелета. Хотя конечно он не специалист…