Плацдарм [трилогия]
Шрифт:
…Хотя ты можешь быть уже зрелым мужем по здешним меркам - двадцать седьмой год, хоть в руках у тебя оружие, какого в здешнем мире нет ни у кого, хоть ты не новичок в схватках, но когда чужая ночь смешивает воедино свист ветра в скалах и дальний вой пещерных гиен или еще каких явно хищных тварей… Когда при каждом шорохе рука стискивает магазин Ак-74… Последний, между прочим, магазин…
Да, тогда поневоле пожалеешь, что соблазнился пайком солдата сил самообороны, и не подался в свое время в Артмастерские или не женился на дочке соседа-лавочника -
Но ведь нельзя выдать усталость и тоску ни жестом, ни вздохом, ибо рядом с тобой идет девушка, которую ты любишь, и которая не ноет и не падает духом.
Кири, замедлив шаг, обернулась в его сторону.
– Всё! Устала, больше не могу!
– сообщила она на смеси всеобщего и недавно выученного русского.
– И Луна скоро заходить. Пойдем дальше - свернуть обе свои шеи! И вообще, как говорил мой дядя, который кабан съел: "Ночью по горам ходить - в Нижний мир ходить".
Все правильно. Но что поделаешь, если нужно было как можно дальше уйти от разоренного врагами селения, оторваться от возможной погони и избегнуть встречи с похитителями людей? Но теперь им требуется и в самом деле перестать убегать, и найти безопасное место, чтобы приткнуться до рассвета.
Хорошо бы найти уютную пещерку, поросшую мохом, куда можно натаскать веток, на которые ляжет плащ девушки. А потом можно будет окликнуть Кири… Нет, лучше не окликать. Лучше будет молча подойти, положить руки на плечи, повернуть к себе лицом, припасть губами к губам…
Резкий толчок в плечо вырвал его из сладостной мечты.
– Не шевелися!
– прошипела девчонка прямо в ухо.
– Там впереди - нехорошее.
Минут пять он всматривается из-за кустов в ночной мрак, прежде чем в лунном свете смог рассмотреть человека, сидящего на корточках у каменной груды. Ага, не просто сидящего, а разжигающего ударами кресала маленький костерок в нише, словно в печурке. Становится кстати видно, что камни эти не простые - плоская плита, положенная на четыре валуна, и два отдельно стоящих высоких острых обломка, ребристыми гранями отражающие лунный свет. Кажется, похожие камни в его мире называли кромлехами.
Вот между ними и полыхает костер, куда незнакомец что-то сыплет, отчего пламя становится неприятно зеленоватым. Видимо творит какой-то обряд в честь одного из сонма богов, каким молятся в мире, куда занесла землян уже скоро как восемь лет лихая судьба и приказ…
Спутница судорожно сжала запястье солдата. Осторожно повернувшись, он встретил расширившиеся глаза, в которых отражался страх. Да она, кажется, расплачется сейчас! Неутомимая и отважная охотница испугана!
Один человек жжет костерок - что тут особенного? Сдались ей эти боги и черти? Но если Кири страшно - это очень, очень серьезно!
А вокруг и ведь и в самом деле происходит что-то не то. Свет ущербной Луны как-то сгустился, стал тягучим, налился зеленью, и странно мерцает в такт ударам крови в висках.
Нет, конечно, примерещилось…
А вот это… это уже не мерещится!
Из-за кустов появляются и медленно, беззвучно начинают скользить вокруг камня с языком пламени между двух столбов и неподвижно сидящим человеком - молчаливые фигуры в темных плащах с низко надвинутыми
Кири осторожно прикоснулась к плечу. Глаза её расширены, белки блестят. Как бы не увидели "чёрные"…
Эта мысль тут же исчезает: одна из фигур, не нарушая общего ритма движения, направляется к кустам, где укрылись беглецы.
Быстрый взгляд на Кири - та держится молодцом, хотя глаза расширены в неподдельном ужасе.
Она что-то прошептала. Что - Смагин не понял, но ему показалась, она поняла, что это за типы. И они явно не нравились его женщине, а в этом мире за такое и убить не грех.
То ли шепот Кири выдал их, то ли ночные колдуны почуяли чужаков, но коловращение мертвого танца остановилось.
– Хаар-хайраррын-гур!!!
– выкрикнул с ненавистью и отвращением старший из них - широкоплечий, крупноголовый, с лохмами волос, ниспадавших на плечи.
Он единственный из всех был не в капюшоне, и воздел руки к черным небесам. Как показалось Анатолию, вокруг его кистей промелькнул сиреневый отсвет…
– Паргу-уум!
– взвыли остальные.
Язык был незнаком солдату - даже похожего слышать не доводилось. Но и без перевода было понятно - ночные гости явно недовольны появлением чужаков в месте своего поклонения и твердо намерены покарать святотатцев.
Как по команде рассыпанные в замершем хороводе люди выстроились в шеренгу, в руках появились короткие широкие кинжалы.
С промелькнувшим облегченным боец обнаружил, что врагов меньше, чем казалось - всего полдюжины или около того.
Как ни странно, Анатолий не испугался. Вернее, почти не испугался. Как никак он был солдатом! И сейчас спокойно и быстро прикидывал их шансы.
То, что это маги или кто-то вроде того, понятно. Но маги обычно не творят свои заклятия тайно и толпой! Жрецы или шаманы? Это, пожалуй, ближе к истине.
Если шаманы - скверно. От этих можно ждать любой неприятной неожиданности…
– Выходить!!
– высоким, как у кастрата, голосом заорал старший на ломаном всеобщем, приказывая нарушителям чистоты обряда покинуть убежище.
От Смагина не укрылось, что противники двигаются как-то слегка заторможено, и выглядят вообще не лучшим образом. Вероятно, прерванный ритуал забрал у них немало сил, а может они вообще пока что до конца не сообразят, на каком свете находятся.
– Выходить!
– вновь проверещал главарь "чернобалахонников".
Их противники толком не знали, с кем имеют дело. Да какая разница? У них превосходство и численное, и (парень кинул взгляд на продолжавшегося бесноваться главаря и двух ближайших к нему людей - те знакомо сложили ладони домиком) магическое…
Однако на рожон не лезут. Сам бы он, наверное, уже приказал обшарить заросли и выволочь наружу наглецов. Но вот сейчас ему-то торопиться не след. У него в рожке осталось всего четырнадцать патронов.
Ага, главарь, похоже, думал точно так же. Повинуясь его жесту, трое медленно двинулись в их сторону. Ждать больше смысла не имело.