Плацдарм
Шрифт:
Тощий кивнул, покосился на рюкзак. Да тут просто вековое недоедание… Отчаянно захотелось кинуть на зуб что-то съестное, с пряной остринкой… Справился. Достав из закромов ТТ, осмотрел оружие и принялся заученно разбирать, выкладывая части на подложенный рюкзак. Шест завороженно наблюдал…
— Громобои, — слово уловил скорее по шевелению губ, нежели акустически.
— Родился здесь? — Я кивнул за стену. Пальцы помнили, почти медитация… Почистить оружие нечем, но и перебрать — в радость.
— Мелкий совсем был, — Шест отвернулся к улице. — Поехали
Я не мешал словесному поносу. Выговорится — охолонет. И только потом задам вопросы… Но Ворон, да — самец от бога, согласен. Крут, умен, опасен и колет яйцами все неугодное. Проверив оружие, попутно кивая резким репликам напарника, перебрал патроны. Плачевно… И развернуть бы душу в прелестном ганфайте, да влажные мечты не по мне. Набрал в ладонь бетонное крошево, медленно перетер, изучая роспись разломов на перекрытии этажом выше… Я Джимми, да…
— Пора, — повернулся к Шесту. Боец торопливо кивнул, подхватил поклажу и зашуршал вниз. Двигался сносно, но эти мослы….
Гости пожаловали минут через тридцать. Группа из четырнадцати человек, в том числе одна женщина, которую опознал только по грудной выпуклости. Под обтягивающим свитером мышцы поболее моих, возможно бреется и имеет похабный секрет… Тринадцать самцов ничем не примечательны — разнокалиберные фаны в той или иной степени поношенности, в походной экипировке, скрадывающей детали. Одно исключение — первым двигался Маэстро. Шли настороженно, держа подобие строя, но без фанатизма — крутили головами, заглядывая в провалы, и сохраняли молчание. Оружие расчехлено, что хоть как-то подчеркивало серьезность намерений — доказать и наказать…
К тактическим обвесам я пригляделся и довольно усмехнулся, приникая к разлому стены, что послужил смотровой щелкой. Помимо стали, пара шмалабоев в первых рядах, арбалеты в середине строя и пистолет у замыкающего — прыщавого доходяги в кепи. Диспозиция странная, но мне в помощь…
Достал гранату, дыхнул на кольцо. Жаль расставаться, милая, с тобой любые переговоры проходят без заминки — трудно возражать, когда срешься… Подарок уложил удачно — между арбалетчиков. Выплеск грунта и осколков развернулся черно-сизым кустом, коротко сверкнуло багрянцем…
— Оторвало! Оторвало! — завыл тонкий голос вслед за грохотом, метнувшимся меж развалин. Напротив, в оконном разломе, мелькнул Шест с обрадованной гримасой на костистом лице — шмальнул, крутанул рычаг, вновь вскинулся… Одного из фанов сложило на асфальт с вырванным боком, размотало кишки….
— Сила! Мощь!
— Сверху, Джа…
Трижды выстрелил, попал дважды, срезав замыкавших. Третья пуля в сомнительной траектории срезала бойцу нос…. Фан цапнул место боли и затанцевал, коротко подвывая. Рядом молотил по камню остаток человека, чьи ноги слились в темные рваные клочья — хлопал ладошками, подрываясь вперед… Со стороны тощего просвистело копье. Выстрел…
Переметнувшись
— Яйценос! — Навстречу выметнулась дамочка в черно-красном исполнении, с занесенным палашом. Одежда подрана, могучие мышцы сочатся кровью. — Заклятьем бью…
Во избежание выстрелил из партера — гася инерцию броска. Я против мистики. Считай, из тех сапиенсов, которые поняли, что молния — не божественная сопля, а погодное явление. Накаченная споткнулась, закатив глаза в попытке рассмотреть отверстие во лбу… Палаш мой. С ним и выдвинулся к центру улочки.
Лязгнуло… Затрещали камни.
Смахнул ударом нелепо протянутую руку с топориком, из пылевой взвеси проявилось орущее лицо… Левый сектор чист.
— Шест, проконтролируй! — рявкнул костлявой тени за остовом авто. Немного увлекся, соединив образы братства с апокалиптическим раскладом. Но Тощий не подвел — упал на кого-то в излюбленной манере — пятками на голову. Сместился к груде трепещущей плоти…
Я отработал фланги, смещаясь в тыл… Несколькими росчерками клинка пригасил стоны.
— Шест!
— Кончились! — прозвучало хриплое сожаление. Напарник закашлялся и поправился: — У меня чисто. Паскуды сдохли…
— Время подарков, а?
— Чего?
— Смотри, сколько нам принесли, — обвел широким жестом побоище. Над отдельными телами уже проявились искры адхар. Смекнул и пересчитал… Обогнув воронку, пересчитал еще раз. А нет, показалось — четырнадцать штук, четырнадцать подтверждённых смертей.
— Понял, — закивал Шест. — Понравилось… Но они могут… — Он посмотрел в направлении стадиона.
— Больше не придут, сливки сняты. Обноси смело. Для био найди контейнеры, потом разберемся.
— Одну возьму. — Шест показал руку, где от локтя до плеча тянулся порез. — Быстрее заживет.
Я согласно кивнул. И принял полезную информацию — у местной медицины обнаружилась приятная изюминка. Сползав за рюкзаком, приступил к вдумчивому обследованию трупов. Перво-наперво отыскал разгрузку, подмеченную в начале боя. Использовал без регулировки — лишь бы привычно разместить оружие. У ТТ сменил обойму, наблюдая как Шест споро ворочает мясо. На плече напарника уже болтались четыре малых рюкзака и останавливаться он не собирался, тычками и пинками открывая доступ к карманам фанов.
Оценка пригодной одежды, как и обуви, показала весьма посредственные результаты. Часть посечена осколками, часть проще сжечь, чем отстирать. Приглянулись коричневые полуботинки на толстой подошве. Примерился ступней…
— Точно, — послышалось бормотание тощего. Затрещала ткань.
Ботинки на удивление не воняли. Обтер с мыска подтек крови чужой штаниной и закинул в рюкзак. Не стремясь лишать Шеста увлекательной работы, перевернул труп… Маэстро с застывшим удивлением на лице. Судьба распорядилась. А я было отложил ушлепка в долгий список — свидеться при возможности. У правой закопченной ладони мертвеца блеснула серовато-белая искра…