Плач под душем
Шрифт:
– В твоих словах есть некоторый смысл…
– Теперь скажи ты: Алиса Гароева могла быть тем двадцать пятым?
– Не знаю. Человек, захвативший сферу Гароева, никак себя не проявил. Сеть наркодилеров функционирует, как прежде, но по сети нельзя почти ничего вычислить… Помнишь, я обэтом тебе говорил. Мы следим за всеми, в том числе и за Гароевой – мне она тоже кажется подозрительной особой. Но на момент смерти мужа у неё железное алиби.
– Какое?
– Она была на даче. Её видели соседи и даже глава поселкового совета,
– Свидетели могут лгать.
– Не думаю. Им нет смысла лгать. Она уехала с дачи под вечер. Именно тогда, войдя в квартиру, обнаружила труп мужа. И позвонила в милицию.
– Но я же не сказала, что стреляла именно она. Она могла быть организатором…
– Это надо проверить.
– Где сейчас живётГароева?
– В той же квартире. Только сменила в холле ковёр и убрала коллекцию оружия.
– Какое странное отсутствие чувствительности!
– У Гароевыхшикарная квартира. Так что это ничего не значит. Кстати, как тысвяжешь Гароеву со смертью Ольги?
– Не знаю… Я не думала об этом.
– А ты подумай. Подумайкак следует.
– Хорошо. Но допустим, кое-что я смогу доказать.
– Что? – сразу насторожился Никитин.
– Я собираюсь узнать, кто сфабриковал против меня доказательства. Например, фотографии. Кто их сделал? Кто мог сделать? У меня есть возможность узнать.
– Не хочешь рассказать, как?
– Просто. Помнишь, как мы в первый раз с тобой познакомились?
– Познакомились? – Никитин засмеялся. – Этопрозвучало, как о свидании! Будто у нас с тобой любовная связь!
– Я серьёзно! В первый раз ты пришёл к нам в офис из-за того, что вподъезде на меня напали…
– А, маньяк с фотоаппаратом. Я до сих пор думаю, что ты всё выдумала!
– Этоне так. У меня есть возможность узнать всё обэтом парне. Я собиралась заняться этим, но убийство Гароева, Ольги, арест… ты можешь мне помочь. При обыске у меня отобрали записную книжку. Ты сможешь её вернуть?
– Смогу, при одном условии. Ты подробно расскажешьмне обо всём, что собираешься сделать!
– Расскажу, как только книжка будет в моих руках!
Никитин пообещал всёсделать, и мы договорились встретиться, когда книжка будет у него.
Я вернулась на дачу к Рыжику и занялась очень важным делом: принялась подделывать кое-какие документы. Мне пришлось научиться этому в прежние времена.
– Не нравится мне всё это! – глаза Рыжика выражали что-то вроде нелепой обиды ревнивого ребёнка.
– Что именно? – спокойно уточнила я.
– Не нравится, что ты столько времени проводишь с этим ментом! Добром эти стрелки не закончатся!
– Стрелки! – я хмыкнула. – Когда ты отключаешь мозги, то переходишь просто на невероятный жаргон! Несёшькакую-то чушь! Ничего страшного
– Каким общим делом? Это дело довело тебя до тюрьмы! А будет ещё хуже! Мент – тупица и взяточник! Держалась бы от него подальше, и всем было бы спокойнее!
– Кому это всем?
– Ну, мне, например!
– А тебе что за дело?
– Самое прямое! Ведь мы планируем нашу будущую совместную жизнь. Почему бы просто не купить новые документы и не уехать? В какую-то нормальную страну, под чужим именем?
– Так нормальной жизни не будет. Ничего не будет, если я не докажу… ну как ты не понимаешь! Меня кто-то подставил намеренно, как какую-то шестёрку! На меня повесили два убийства, и я только чудом не села на пятнадцатьлет! Тот, кто сделал это один раз, сможет сделать и второй, и не успокоится, будет преследовать меня снова и снова! Я не смогу спокойножить, если не пойму, почему. Почему я? Кто это сделал? И на фоне всего этого ты говоришь про какую-то нормальную жизнь?
– Ты не понимаешь!
– Почему у тебя такой убеждённый тон? У меня уже есть подозрения!
– И кого ты подозреваешь? Алису Гароеву? Это смешно!
– Откуда ты знаешь?
– Твой мент рассказал! Я ему позвонил узнать о тебе, и он рассказал!
– Зря ты это сделал! А что, если и Гароеву?
– То, что я хорошо её знаю! Эта дебелая слюнтяйка с двумя извилинами, направленными на еду и магазины! Что-то планировать для неё было бы смешно! А впрочем, если что и раскопаешь, твоё дело, но будь поосторожнее… и всё равно, насколько мне видится, ничего у тебя не выйдет.
Я пожала плечами. Я не реагировала на его слова. Может, потому, что мозг был занят абсолютно другим, и я просто горела в предвкушении…. Не знаю. Только позже, много позже, проснувшись от очередного тяжёлого сна, я вдруг вспомнила, что он говорил о каком-то совместном будущем. О нашем будущем: моём и его? Эта перспектива испугала меня, так же, как пугала всегда мысль быть с ним связанной слишком близко. Но я отогнала её, как отгоняла всегда. У меня были дела поважнее.
Утром, когда я выходила из дома, вдруг позвонил Никитин.
– Слушай, мне не даёт покоя одна мысль. Может, обдумаешь её… на свободе? Ладно, не сердись, пошутил. Дело в следующем. На обрезе, которым застрелили Гароева, был найден крошечный кусочек маникюрного лака и напрочь отсутствовали какие-либо отпечатки пальцев. Следствие придерживалось версии, что Гароева застрелили под влияниемаффекта, выстрелив, убийца в панике бросил оружие рядом с трупом (где его и нашли) и бежал. Но если нет отпечатков, то убийца был в перчатках, либо стер их после выстрела. А это не связывается со случайным убийством. Если перчатки или тряпка – значит, убийство хорошо продумано. И, кроме того, как в перчатках можно оставитькусочек маникюрного лака? Значит, лак явно подброшен! Чувствуешь нестыковку?