Плачу любые деньги
Шрифт:
– Ведите себя, пожалуйста, естественно, – негромко посоветовала «великая сыщица» стушевавшемуся при ее появлении молодняку.
Молодняк послушно зашушукался, задвигался «непринужденно», вернулся к кушаньям.
– Он здесь, – не размыкая губ, чувствуя себя персонажем детективного сериала-реалити, прочревовещала Аня. Голову держала низко над чашкой с бульоном, играла в Мата Хари.
Евдокия неспешно подвинула к себе толстостенную белую чашечку, неторопливо наполнила ее горячим чаем… Подняла глаза и перебросила взгляд
За маленьким угловым столиком на две персоны вольно и небрежно развалился на стуле вполне типичный для столицы донжуан с гладким и ухоженным личиком метросексуала. Коричневые волосы до плеч, из-под фигурно выстриженной лесенкой длинной челки таинственно блистает левый глаз. Правый блестит совсем открыто, терзает нежно заалевшую щеку дочери авторитета.
Потешно.
Анечка нарвалась на «опытного» сердцееда. Жуан выловил в кафешнике компанию молоденьких девочек и пробует на Ане беспроигрышный финт: почуяв неопытность объекта, бьет прицельно, знает – нет лучшего приема, чем заставить необстрелянную девочку занервничать, задергаться.
День-два такой бомбардировки, и у подружек не будет иной темы, как его, родимого, обсуждать – придет сегодня, не придет, опять пялиться будет или наконец-то подойдет?
Подойдет, разумеется. Когда девочку уже до полуобморока одним своим присутствием доведет.
Эх, бабушка Инесса, Лох-несское чудовище… Воспитывать надо девочек не только в строгости, но еще и в умении держаться под таким обстрелом! Что толку в приличиях-манерах, если редуты могут пасть при малейшей прицельной бомбардировке подобного вот пакостника?
Ведь видно: Аня в девятнадцать лет – чистейший новобранец, никакой защиты от пристального взгляда не имеет. Краснеет, словно пятилетка перед строгим дядей!
Пора вмешаться.
Землероева медленно встала. Одернула джинсовую жилетку со многими карманами и плавно, но решительно заскользила между столиками к углу.
Паршивец ухмыльнулся. Решил – девчонки призвали на подмогу старшую сестру, та вряд ли будет чем-то отличаться, падет при первом залпе карих глаз.
Обломишься, любезный.
Дуся села на свободный стул. Руки сложила на столе перед собой и некоторое время посидела молча, изучая мелкого паршивца, совратителя неопытных девочек.
Посидела, посидела с усталым видом, изогнула плечо и мрачно достала из жилетного кармашка удостоверение старшего лейтенанта милиции. Раскрыла, сунула под греческий нос паршивца.
(Это удостоверение Дуся в шутку купила зимой по Интернету. Паршин ей чуть уши не оборвал, велел выкинуть к чертовой матери, не позорить его невидимые пока седины! Евдокия, разумеется, ослушалась.)
– Документики предъявим, – с «привычно» протокольным равнодушием попросила «старший лейтенант Землероева».
Донжуан немного подобрался. Перестал быть лакированным
– А в чем, собственно, дело? – заерзал по стулу.
– Предъявим, предъявим, – скучно повторила Дуся.
– С какой стати?! Что я такого сделал?!
Дуся повторила бесподобную паузу Олега Паршина – глаза бесстрастно упираются в переносицу визави, на лице сплошное равнодушие, усталость от таких вот мачо.
– В обезьянник хочешь прогуляться? Или здесь вопрос решим?
– Ну, это беспредел какой-то! – взвился негодник-соблазнитель. – Чего мне с вами решать?!
Дуся безэмоционально достала мобильный телефон, якобы собираясь вызывать наряд…
Донжуан проявил сноровку и схватил «старшего лейтенанта Землероеву» за запястье:
– Не надо! Вот документы! – вынул из кармана водительское удостоверение и швырнул на стол. Разобиженно откинулся на спинку стула.
Гладкий пластиковый квадратик прокатился по столу и съехал бы на пол, не удержи его на краю бестрепетный указательный перст «старлея Землероевой».
Хмуря брови, Дуся поглядела на удостоверение…
Слабоват в коленках будет Константин Александрович Сухов, уроженец села Михоткино Калужской области. Потому, наверное, и обкатывает артподготовку на девочках в кафе, а не на тетеньках в шикарных ресторанах.
Лиха беда начало. Альфонсов развелось – хоть их на экспорт вывози, в достославный по этому промыслу Египет.
Уроженец села Михоткино, а ныне житель Первопрестольной, заметно нервничал. Весь донжуанский лоск куда-то испарился, обгрызенная хорошим парикмахером челочка на лоб налипла.
– А что, собственно, происходит, почему вы…
– Да у нас тут на районе насильник объявился, – скучающе перебила Дуся. – Аккурат на вас похож, Константин Александрович. Гнедой масти будет.
– Да вы что, с ума сошли?! – Гнедой попытался встать и одновременно сцапать карточку водительского удостоверения из пальцев «старшего лейтенанта».
– Сидеть! – на все кафе рявкнула Дуся и повторила более тихо: – Сидеть, Константин Александрович.
Негодник плюхнулся на стул, начал стыдливо оглядываться на примолкший в недоумении зал. Землероева помедлила, кивнула залу: «Все в порядке, ребята, продолжайте подкрепляться», уперлась грудью в стол и сделала лицо и голос совсем проникновенными.
– Кто на девочку навел, Костя Александрович?
– Какую девочку? – опешил Сухов.
– А вон на ту. На отца которой позавчера покушение было.
– Чего-о-о?!
– Того. Покушение, говорю, было. Крутой он очень. Так что пока я по-хорошему спрашиваю, говори, кто навел?
Константин Александрович чуть не расплакался.
– Да вы что, с ума сошли?..
– Повторяешься.
– Я ничего ни о каком покушении… – совсем «поплыл» негодник Сухов.
– Почему решил к Анне прицепиться?