Пламенеющий Меч
Шрифт:
Но последние слова Хризы привлекли внимание волшебницы. Старая пантера, хотя по-прежнему спала большую часть дня, быстро выздоравливала. Может быть, однако, перенесенные испытания повлияли на ее разум.
— Мне казалось, — осторожно начала Ориэлла, — что ты по горло сыта Крылатым Народом. — Действительно, после всего, что ей пришлось пережить, Хриза с резкой враждебностью встречала каждого, кто входил в комнату'.
Шиа, по обыкновению, была менее деликатной.
«Чего тебе надо от этого детеныша? Лежи отдыхай, старая дура. Разве ты забыла, что из-за них мы чуть не потеряли тебя?»
«Нет,
"Ха, только не обманывай меня, — ответила Шиа. — Я слишком хорошо тебя знаю, Хриза, и ты что-то скрываешь, или я не я, а дохлая ксандимская лошадь! Ну-ка выкладывай, что у тебя на уме. — И так как Хриза упорно молчала, Шиа добавила:
— И я никуда не пущу Ориэллу, пока не признаешься".
Хриза поняла, что деваться некуда. «Ну хорошо, — неохотно призналась она, — только вы все равно не поверите. — Она с вызовом посмотрела на свою подругу. — Крылатый Народ понимает нашу речь, Шиа! Точно так же, как и маги!»
Услышав последние слова, Ориэлла изумленно вскрикнула, но Шиа безмолвствовала, не зная, что и сказать. Однако в следующее мгновение она пришла в себя.
«Чушь! — возмущенно ответила она. — Бред и ничего больше. Тебе просто померещилось».
«Нет! — резко возразила Хриза. — Я звала на помощь, я вам рассказывала, и эта крылатая девчонка услышала меня!» Ориэлла, не имевшая в отличие от Шиа наследственной вражды к Небесному Народу, сумела по достоинству оценить это сообщение:
— Но если ваши расы могут мысленно общаться, тогда, конечно, можно найти способ помирить вас!
«Никогда». — Шиа бросила на волшебницу злобный взгляд. Разве можно забыть убитых ими пантер? Вспомни шкуры, которые они предложили вам с Анваром? А разве предательство Черной Птицы едва не стоило жизни нам всем, в том числе и твоему младенцу? Крылатому Народу нельзя верить! Они убийцы, подлые и коварные твари…"
"Тише! — резко перебила ее Хриза. Она сочувственно посмотрела на умолкшую Шиа и продолжала:
— В душе я согласна с тобой, дорогая, но мой разум говорит, что вражду между нами и Крылатым Народом надо прекратить. Нас убивали долго, и ни одной пантере я не пожелаю испытать того, что выпало на мою долю, но кто-то должен положить предел этой нескончаемой вражде, и, если крылатая девчонка дает нам такую возможность, мы должны ею воспользоваться ради нашего будущего. — Утомленная, она положила голову на лапы. — Довольно, Шиа, я устала. Я пока посплю, а ты подумай над моими словами и посоветуйся с Хану. А когда я проснусь, мы пошлем за этой малышкой".
Глава 3. УБЕЖИЩА
Эмми двигалась, словно во сне. В пещере, служившей контрабандистам кухней, было пусто и темно. В катакомбах давно уже погасили почти все лампы, но девушке это не мешало, ей вполне хватало света костров у входа. Она подошла к длинному столу, вытащила из-под него скамейку и уселась. Она страшно проголодалась, но у нее не было сил даже поискать еду. Давно уже наступила
Белая собака, получившая теперь кличку Буря, словно чувствуя тревогу хозяйки, положила морду ей на колени и заскулила, глядя на Эмми удивительно умными темными глазами. Девушка смахнула слезы и выругалась про себя. До чего, однако, она дошла! Чуть не разревелась, как ребенок, из-за того, что собака проявила к ней сочувствие.
— Милосердные боги, да ты похожа на тень! Ну-ка поешь немного. — Услышав это, Эмми вздрогнула от неожиданности. Неужели она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как вошла женщина, чья сильная, натруженная рука поставила перед ней чашку с бульоном? Подняв голову, она увидела Реману, мать Яниса, предводительницу Ночных Пиратов. Вытащив другую скамейку, Ремана уселась напротив и, хотя было видно, что она и сама очень устала, все же ободряюще улыбнулась молодой женщине.
— Ну что, ты наконец разобралась, в чем там дело? — спросила Ремана, отхлебнув из своей чашки с бульоном. — А почему Джарвас сам этим не занялся?
Эмми вздохнула.
— Очередная дурацкая ссора из-за места. А Джарвас где сидел, там и заснул. Жаль было будить его. Он очень тяжело переживает гибель своего дела. Пришлось самой успокаивать этих неблагодарных болванов, но все уладилось мирно. — Она грустно улыбнулась. — Хорошо еще, что они боятся Бурю.
Услышав, что речь зашла о ней, собака опять заскулила, и Ремана, протянув руку, погладила ее по голове. Буря настороженно посмотрела на незнакомку, но, видимо, поняла, что от подруги ее хозяйки зла ожидать нельзя. Она виляла хвостом и принюхивалась, привлеченная запахом дымящегося бульона. Ремана засмеялась и отодвинула свою чашку подальше.
— Ты много хочешь. Я сама сегодня еще ничего не ела. — Она снова повернулась к Эмми. — Эта собака будет очень красивой. Ее бы только слегка откормить…
— Еще неизвестно, — ответила Эмми, — хватит ли еды нам самим.
— Справимся как-нибудь, не беспокойся, — бодро заявила Ремана, но Эмми это не обмануло.
— А как? — печально спросила она. Двое суток назад пестрая толпа беглецов из Нексиса прибыла в убежище контрабандистов, и с тех пор дела здесь шли все хуже и хуже. Поначалу после жестокого штурма их приюта, после тяжкого путешествия через канализацию и опасного плавания по бурному морю пещеры контрабандистов казались голодным, усталым, напуганным людям прекрасным убежищем, но радость по этому поводу длилась недолго.
Беженцев насчитывалось около шестидесяти человек, а пещеры Ночных Пиратов не были рассчитаны на такое количество новых людей. Начался беспорядок. Ремане, Эмме и Джарвасу, основателю приюта, было очень трудно разместить всех, а семьи контрабандистов просто пришли в ужас от этого вторжения. Откровенно говоря, Эмми могла их понять. У беглецов не было ничего, и вдобавок от них воняло после похода через канализацию. Всех надо было накормить и помыть, а каналы, служившие здесь сточными трубами, очищались лишь во время приливов и отливов. Но хуже всего были заразные болезни.