Пламенные Сердца. Испытание Веры
Шрифт:
Нечто большое и темное склонилось над девочкой, звон и бряцанье усилились. Она приоткрыла запорошенные грязью глаза и увидела загорелое лицо Виктора Виверны.
– Какого дьявола, девка? – фыркнул он, нахмурив косматые брови. – Ты живая? Я думал, на тебя Душитель напал.
Вера вздрогнула, перепачканная кровью голова безвольно откинулась на бок.
– Ну как, господин аскет, учуяли нечисть? – спросил Бондарь на выходе из лекарни.
– Мы чуем ее не лучше вашего.
– Хм… А я думал, вы след брать умеете… ну, как охотничий пес.
– Благодарю за лестное сравнение, – Андрей улыбнулся, – но никаких особых
– Так…, – сотник почесал сальный затылок. – В подробностях и не вспомню, надо в остроге бумаги глянуть.
– Идемте.
Острог Четырех Трактиров не был единым зданием вроде крепости, а представлял собой сложное построение из окружающего город частокола и четырех надвратных башен – широких срубов с бойницами, высотой в два этажа. В каждой башне стоял гарнизон и отвечал за свой район – южный за южный, восточный за восточный и так далее. В подвалах находились пресловутые ямы, куда сбрасывали тех лиходеев, кому из-за незначительности проступков удалось избежать плахи. Впрочем, уже очень скоро они горько жалели о том, что разминулись с топором палача, ибо годы в мрачной дыре, по щиколотку в зловонной жиже и питание объедками – то еще удовольствие.
Палата сотника находилась под крышей северной – самой большой башни. Спутники миновали первый этаж, где отдыхали и ели вернувшиеся с ночной смены стражники и оказались в просторной ярко освещенной комнате с каменной печкой в углу. У окна стояли дощатый стол и накрытое медвежьей шкурой кресло, на стене позади красовались скрещенные копья и похожий на каплю щит.
Рядом высился двустворчатый шкаф – черный как уголь, явно турской работы. Стену напротив рабочего места полностью закрывал огромный ковер с вытканным рисунком битвы могучего воинства и крылатого дракона. Судя по узору и расцветке, его тоже создали на юге – степняки знатные умельцы ткать подобные ковры.
Остальные стены сплошь увешивало разномастное оружие – как ритуальное, выкованное из золота, серебра и усеянное драгоценными каменьями, так и вполне себе боевое – например, палаши и секиры северных кузнецов. Вообще, в палате встречалось снаряжение со всех сторон света, изо всех княжеств. Несложно догадаться, откуда у Бондаря столько клинков, луков, копий и шипастых булав. Раз уж все это добро висит на гвоздиках, а не продано в ближайшей лавке, значит, к дорогим подаркам прилагаются увесистые мешочки монет. Хорошо держать власть в торговом городе, правда? Стрижешь купцов как овец и в ус не дуешь. Неудивительно, что Андрей до сих пор даже краем глаза не видел здешнего голову. Четыре Трактира давно подмял под себя бородатый крепыш и ни с кем делиться не собирался.
Сотник достал из шкафа кипу листов и початую бутылку с темно-красной, похожей на кровь жидкостью. Вынул зубами пробку и, пока шел к столу, сделал большой глоток.
– Будете, господин аскет?
– Спасибо, не пью, – странник встал у окна и свел руки за спиной.
– И зря. В нашей работе без вина никуда. Свихнуться можно.
– Хм… Я вот, как видите, до сих пор в добром душеном здравии. Хотя охочусь на существ, пострашнее воров и пьяниц.
Бондарь замолчал и принялся громко шуршать пергаментом, то и дело прикладываясь к горлышку. Найдя нужные записи, он отложил ненужную кипу на край стола и начал читать:
– Так… Удушенных, значится, три мужа и одна женщина. Первый – Варфоломей, сорок два года, семьи нет. Промышлял охотой, убит в собственном доме. По словам
Андрей долго молчал, хмуро разглядывая забитую народом улицу. Потом сказал:
– Думаю, кто-то взял на себя ваши обязанности.
– Это как понимать? – всплеснул руками Бондарь.
– В городе завелся дух мщения. Какой именно – не знаю. Но он карает тех, кого считает преступниками, несправедливо избежавшими наказания. Не хочу сгущать краски, но будьте осторожнее после заката. – Аскет провел ладонью по тяжелому клинку из чистого золота. – Однажды он придет и за вами.
И прежде чем сотник смог произнести хоть слово, странник покинул палату.
Вернувшись в трактир, он увидел лысого наемника, жадно вгрызающегося в копченую свиную ногу и запивающего крепким пивом. При виде аскета, Виктор скривился так, будто мясо во рту оказалось протухшим, а в кружке плескалось совсем не пиво, а кое-что похуже.
– Явился! – рявкнул Виверна. – Светлячок ты наш. Ни шиша тут не получишь, понял? Деньги – мои!
– Стоило ли тащиться за тридевять земель ради жалкой тысячи? – хмыкнул Андрей, задержавшись на лестнице.
– Стоило. В этот раз я тебя обставлю, не сомневайся. И эта победа станет отличной прибавкой к награде.
– Да поможет тебе Свет, – с улыбкой ответил аскет и потопал на второй этаж.
– Козел! – рявкнул Виверна, с размаху обрушив кружку на стол.
Не прошло и минуты, как странник быстрым шагом спустился в залу.
– А где Вера? – спросил он.
Старик-трактирщик вздрогнул и чуть не уронил глиняную тарелку.
– Убежала, господин, – тихо произнес хозяин. – Я пытался ее остановить, да разве ж мне за ней угнаться?
– Когда она ушла?
– Да прямо по приезду господина Виктора. Наверное, на него хотела посмотреть.
– Виверна…, – сжав кулаки, процедил аскет.
– Что сразу Виверна? Понятия не имею, о ком ты говоришь.
– Девочка лет двенадцати, очень худая, в белом сарафане, длинные светлые волосы. Видел такую?
Охотник нахмурился, уголок рта едва заметно дрогнул.
– Глаза голубые?
Андрей медленно кивнул.
– Кто она тебе?
– А какая разница?
– Ну… Если никто – то расслабься. Если кто-то – лучше присядь.
Андрей одним взмахом руки опрокинул длинный стол, сколоченный из тяжеленных дубовых досок. К счастью, на нем не оказалось посуды, и единственной разбитой тарелкой стала та, которая все же выпала из узловатых пальцев трактирщика. Старик охнул и плюхнулся на табурет, схватившись за грудь. Виктор тоже был на грани приступа, невзирая на напускное бесстрашие, ибо аскет горел как соломенное чучело на Празднике урожая. Меч, плащ, сутану, седые волосы – все объяло пламя, больше похожее на расплавленное золото, но ужаснее всего выглядели глаза – они словно обратились в крохотные солнца, и разили ослепительно яркими лучами.