Пламенный лед
Шрифт:
– Знаешь, мама, - Ксюша усмехнулась и покачала головой, - ты почему-то считаешь, что все люди вокруг глупее тебя. Поверь, это вовсе не так.
– Я все сказал, - отрезал Владимир.
– Я тоже, - лаконично ответила девушка. – Надеюсь, что разговор окончен.
– Стала самостоятельной? – Владимир не повышал голоса, но все эмоции читались в его взгляде. Серые глаза приобрели стальной оттенок. – Можешь собирать вещи и идти, куда захочешь. Но учти, обратно не просись.
Ксюша долго смотрела на отца, потом на мать. Хоть та не произнесла ни слова, девушка знала, что она всецело поддерживает мужа. Развернувшись к родителям спиной, Ксения демонстративно взяла чемодан,
– Я стала самостоятельной, папа.
– Ксюша говорила без злости, она будто констатировала факт. – И вам придется это принять.
Мужчина так ничего не ответил, развернулся и ушел. А Ксения, судорожно выдохнув, принялась скидывать вещи в чемодан.
***
Наблюдая за то отдаляющимися, то вновь приближающимися габаритными огнями машины, едущей впереди, Ксюша сжимала в руке мобильный. Ее чемодан и две дорожных сумки болтались в багажнике, на коленях лежал старый тряпичный рюкзак, в который девушка наспех сунула деньги, документы и еще какое-то барахло, показавшееся ей нужным. Сейчас она не могла вспомнить, что это были за вещи. Водитель, коренастый дядька предпенсионного возраста, молчал и внимательно следил за дорогой. За это молчание Синицина была ему особенно благодарна – меньше всего она хотела разговаривать на отстраненные темы с незнакомым человеком. Еще меньше, разве что, на личные. То, что она собиралась сделать, плохо укладывалось в голове даже у нее самой. И хотя Ксюша была абсолютно уверена в правильности своего решения, она ощущала легкий страх. Даже не страх… волнение. Или что-то похожее, потому что это был и не страх, и не волнение, и не паника. Она просто стояла на пороге того неизбежно важного, что должно было определить ее жизнь. И Ксюша молилась о том, чтобы не было слишком поздно, чтобы она не опоздала. Девять лет – долгий срок.
Габаритные огни опять приблизились. Такси, в котором ехала девушка, остановилось на светофоре, и Ксюша вздохнула. Ожидание – мучительная штука. Так разве был в нем хоть какой-то смысл?
Теперь она понимала, что должна была ехать в этом чертовом такси не сейчас, а когда-то давно. Так давно, что уже и не вспомнить. Тогда она была всего лишь шестнадцатилетней девчонкой. Трусливой шестнадцати… да почти семнадцатилетней девчонкой. Но неужели время сильно что-то изменило? Разве что мудрости немного прибавилось и понимание, что никто, кроме нее самой, не вправе решать, как ей жить. Даже родители. И, если бы она ушла к Жене тогда, в свои почти семнадцать, едва ли они бы сумели что-то сделать. Пустить слухи о том, что Миронов подонок и соблазнитель маленьких девочек? Да они и так постарались. Вряд ли было бы хуже, если бы общественность получила подтверждение. Неизвестность подогревает интерес, а если бы все стало очевидно…
Ксюша сжала в руке телефон. Стоило бы, наверное, позвонить, только она почему-то не решалась. Уж лучше сразу с головой в прорубь, в холодную воду. Или в горячую… Не обжечься бы только.
– Сюда поворачивать? – Таксист вывел девушку из задумчивости, притормозив возле съезда во двор.
– Да.
– Ксюша убрала телефон в карман дубленки. – Второй подъезд.
Женя с откровенным непониманием смотрел на девушку, мнущуюся на пороге. Она опиралась на ручку чемодана, поверх которого лежала здоровенная дорожная сумка, еще одна лежала возле ее ног. С такой поклажей на прогулку не ходят,
– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовался Миронов.
На первый взгляд с девушкой было все нормально, но должно же иметься объяснение ее внезапному появлению.
– Я просто подумала… - Она сделала шаг за порог и, потянув чемодан за ручку, втащила его в квартиру. Сумка съехала и грохнулась на пол. Спохватившись, Женя тут же поднял ее и отставил в сторону, чтобы не мешалась на проходе. – Спасибо.
– Ксюша внесла в квартиру вторую и захлопнула дверь.
– Так что ты подумала?
– Подумала, что смысла ехать ночевать в школу нет. Все равно завтра тебе понадобится что-нибудь в раздевалке, и в итоге я окажусь у тебя. Так что… - Она развела руками.
– Опять с родителями поругалась, - констатировал Женя.
– Типа того.
– Ксюш, какой в этом смысл? – Миронов вздохнул и посмотрел девушке в глаза. – От того, что ты пару дней не будешь ночевать дома, ничего не изменится. Нет, я конечно не против…
– Я совсем к тебе приехала, - произнесла она и сделала глубокий вдох. – Не на пару дней. Совсем, понимаешь?
– То есть… - Мужчина остолбенел.
Удивление на его лице сменилось озадаченностью, потом реальным осмыслением того, что он только что услышал. Ксюша не шутила, это было понятно по серьезному выражению ее лица и волнению, плескавшемуся в глазах. Будто она ждала от него какого-то решения, о котором он и сам не догадывался. Чего-то большего, чем просто позволения занять существенную долю его жилплощади.
– Я пришла к тебе, - четко повторила девушка.
– Насовсем.
– Есть будешь? – когда Ксюша, переодевшись, появилась в кухне, спросил Миронов.
Он только-только успел вымыть посуду и стереть кофейные разводы с разделочного стола, в общем, привести все в мало-мальски божеский вид. Еще бы на подоконнике разобраться, но с этим можно и повременить.
– Нет.
– Она приподняла крышку сковородки и втянула носом аромат.
– Полчаса назад приготовил, что морщишься? – С трудом соображая, как себя с ней вести, Женя все-таки не смог сдержать смешок.
Вообще все происходящее казалось ему игрой собственного воображения. На календаре тридцатое число, за окном намело белым-бело, в его кухне по кастрюлям шарится Ксюша, здоровенный чемодан которой он минут пятнадцать назад собственноручно втащил в гостевую спальню. И ведь не пил он еще. Ни капли в рот не брал!
– Пахнет очень даже ничего, - опустив крышку обратно, констатировала девушка. – Но я лучше просто чай. Тот, из Китая, если есть.
– Есть.
– Он взял из сушилки две чашки и поставил на стол. – Можешь сама заварить.
Заглянув в уже знакомый шкафчик, Синицина вытащила банку с заваркой. Через несколько минут чай был готов. Женя уселся на диванчик, Ксения же примостилась напротив, на табурете.
– Отец сказал, что я стала очень самостоятельная, - наконец проговорила она, не выдержав взгляда мужчины. – А раз так, то и жить могу где хочу.
– А ты хочешь жить у меня? – Он не сводил с нее глаз. Нетронутый чай стоял на столе, наполняя кухню приятным ароматом.
– Ты против? – Ксюша хотела сказать, что вопрос стоит не в том, где она хочет жить, а в том – с кем, но не осмелилась.
– Ксеня… - потерев переносицу, вздохнул Миронов. В его вздохе чувствовалась усталость. – Ты приходишь ко мне в школу… Ладно, Бог бы с ним. Это я еще хоть как-то могу понять. А теперь…
– Только не говори, что не понимаешь.
Она обхватила кружку пальцами, чтобы не начать заламывать руки.