Пламенный вихрь
Шрифт:
Вспыхнув, она ахнула и ускорила шаг. Он схватил ее за руку и рывком развернул к себе.
— Пустите! — воскликнула она.
Не успела она опомниться, как он рухнул на колени, увлекая ее за собой. На мгновение страх Сторм исчез. Она поняла, что он собирается обнять ее и поцеловать, и кровь закипела в ее жилах. Но тут, к ее невероятному изумлению, он опрокинул ее лицом вниз себе на колено, и она в совершенном ужасе поняла, что он вовсе не собирается ее целовать.
— Нет! — завопила она. Он ударил ее по ягодицам так сильно, что на глазах у нее
— Возможно, — скрежетнул он зубами и снова ударил ее, потом еще и еще.
Было очень больно. Оленья кожа нисколько не защищала, не смягчая удары, а он старался ударить побольнее, и это ему удавалось. Она ни за что не заплачет. Она усердно моргала, сдерживая слезы, пока он вдруг не прекратил экзекуцию и не оттолкнул ее от себя, так что она встала на четвереньки.
— Никогда, — сказал он, — никогда больше не ездите одна. Вас могли изнасиловать — вас почти изнасиловали, — и только из-за вашей глупости два человека погибли.
Она его ненавидела. С яростным криком она набросилась на него. Никогда прежде она не пускала в ход ногти, считая это девчоночьим и смешным, но и в таком бешенстве она никогда еще не была. Он схватил ее за запястья, и она изо всех сил пнула его в голень. Он крепче сжал ее руки, зажав ее ногу своими бедрами.
— Я убью вас! — выкрикнула она, действительно в этот момент готовая его убить, и впилась зубами в его шею. Она прокусила кожу до крови. Он ахнул, оторвал ее от себя и завернул ей руки за спину, почти вывернув их из суставов, и она вскрикнула от боли, пытаясь вырваться, чтобы снова наброситься на него. Ее ноги все еще были зажаты между его ног, и неожиданно он схватил ее за косу у самого затылка, да так крепко, что ей показалось, он может снять с нее скальп, оттянул ей голову назад и поцеловал ее.
От поцелуя стало больно. Его губы были грубыми и жесткими, и она поняла — он хочет причинить ей боль, так же как она причинила боль ему. Но тело Сторм нетерпеливо отозвалось, и она приоткрыла рот, желая облегчить ему доступ к себе. Она забыла о сопротивлении. Он глубоко проник языком, и она крепче прижалась к нему, ощущая, как восхитительные, раскаленные добела потоки пронизывают все ее тело. Она потерлась животом о его горячую, твердую плоть, и в ней вспыхнула искра желания.
Он вдруг оттолкнул ее.
Она покачнулась, но не упала. Ее тело пронизывало такое множество волнующих, смутных чувств и ощущений, что она не в силах была в них разобраться и поддаться какому-то одному из них. Потом она заметила, что третий мужчина исчез.
— Бретт!
— Вижу, — хрипло сказал он. Но как будто это его нисколько не беспокоило. Он направился к лошадям, вскочил на серого и подвел ей Демона: — Залезайте.
Она вспомнила, что ненавидит его, что он отшлепал ее, а потом поцеловал. Очень кстати она совсем забыла свою собственную реакцию на его поцелуй — она затерялась среди волн обиды, унижения и гнева. Она уставилась на него с таким испепеляющим негодованием, какое только сумела выразить.
— Да, милая, —
Бретт делал ей больно, но Сторм ни за что не дала бы ему это понять. Он втянул ее за руку по ступеням и с плохо сдерживаемой свирепостью протащил через веранду в вестибюль. Сторм знала, что он все еще разъярен, но ведь и она тоже была в бешенстве.
Показался Барт, глаза которого совершенно округлились при виде того, что Бретт вошел таким необычным образом.
— Где Пол? — резко спросил Бретт.
— В столовой.
— Пустите меня, — сердито сказала Сторм.
— Помолчите, — хрипло приказал Бретт. — Говорить буду я.
— Благодарю вас, я сама могу сказать все, что надо, — огрызнулась она, зная, что в его изложении все будет выглядеть гораздо хуже. Он не упустит ни одной подробности,
— Заткнитесь, — коротко ответил он, и они вступили в столовую. Бретт отпустил ее только у самой двери.
Пол пил кофе, читая газету. Он поглядел на них в совершенном изумлении.
— Бретт! Что… что происходит? — Увидев, в каком состоянии одежда Сторм, он нахмурился. Сторм пыталась заговорить:
— Пол, я…
Бретт прервал ее, схватив за руку и сжимая так крепко, что, казалось, может ее сломать.
— Пол, боюсь, что вынужден сообщить вам неприятные новости.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Пол, бросив на Сторм настороженный взгляд.
Бретт практически пихнул ее на стул рядом с кузеном, но сам остался стоять, предупреждающим жестом крепко сжимая ее плечо.
— Мы со Сторм ездили верхом, — сказал он, — как договорились вчера вечером. Мы ехали галопом, когда я почувствовал, что Кинг захромал. Я крикнул Сторм, чтобы она остановилась, но она не услышала. Во всяком случае, я остановился, и, конечно же, оказалось, что в подкову попал камешек.
Не веря своим ушам, Сторм вывернула шею и уставилась на него. Он не обращал на нее внимания.
— Когда я наконец догнал Сторм, ее окружили три типа, один из которых набросил на нее лассо. Само собой, дело дошло до пальбы. Два мертвеца, а третий удрал.
Сторм не могла этому поверить. Для чего он выдумал эту историю? Чтобы защитить ее? Но почему? В этом не было никакого смысла. Она не сводила с него глаз, но он глядел только на Пола, словно ее здесь не было.
— Слава Богу, что ты невредима, — воскликнул Пол. — Барт, вызови шерифа Эндрюса или кого-нибудь из его помощников. Спасибо, Бретт.
— Пустяки, — сказал Бретт, убирая руку с плеча Сторм. — Удачно, что я был рядом.
Сторм вспыхнула. Ирония относилась к ней, и она это прекрасно поняла. Ее переполняло чувство вины. Если бы Бретт рассказал правду, она бы стала защищать себя, как шипящая дикая кошка. Вместо этого он взял всю вину за происшедшее на себя. Этого она не могла понять. Никак не могла.
— Вы узнали кого-нибудь из них? — спросил Пол.
— Нет. И не узнал ни одного клейма, а их было три, все разные. Но я их запомнил.