Пламенный вихрь
Шрифт:
— Сторм плачет, — в совершеннейшем изумлении проговорил Рейз, вместе с братом только что вошедший в прихожую.
— Помолчи, — раздраженно сказал Ник, придерживая его за руку.
— Откуда она взялась? — спросил Рейз.
— Милая, теперь все в порядке, — по-матерински утешала ее Миранда, успокоительно покачивая дочь, бывшую на голову выше ее. — Идем наверх, и ты мне все расскажешь.
Сторм сообразила, что ведет себя и выглядит не лучшим образом, отпустила мать и вытерла глаза. Оглянувшись и заметив, что ее отец и братья в совершенном замешательстве, она поняла, как сильно они испугались за нее.
— Со мной все в порядке… — начала
— Где твой муж? — сдержанно спросил Дерек. Его твердый властный тон требовал немедленного ответа, и слова вырвались у нее сами собой:
— Я убежала, папа. Бретт — развратный ублюдок, и я его ненавижу. И еще… о Боже, я убила человека!
Это заявление было встречено абсолютным молчанием, и Сторм захотелось взять свои слова обратно не потому, что она собиралась что-то скрывать, а потому, что собиралась разумно все объяснить. У отца был такой мрачный вид, будто он готов кого-то убить, и точно так же выглядели ее братья. Она бросилась к отцу.
— Это была самозащита, — несвязно лепетала она. — Он хотел меня изнасиловать. Но он кузен Бретта! Я думала, он хочет помочь мне убежать от Бретта. Папа, ты должен помочь мне получить развод!
Дерек заморгал, отчаявшись что-либо понять, потом взял ее за руку и подвел к матери. Он выдавил из себя улыбку, хотя в золотистых глазах ее не было.
— Вы с матерью идите наверх, детка. Поговорим, когда ты искупаешься и поешь. — Он глянул на сыновей: — А вам что, нечем заняться?
Стоявший стиснув зубы и не сводя с сестры озабоченного взгляда, Ник первым повернулся идти. Рейз подбежал к Сторм и обхватил ее одной рукой.
— Что он сделал такого, что тебе пришлось убежать? — мрачно спросил он, сверкая синими глазами.
От его озабоченности на глаза Сторм снова навернулись слезы, и она не смогла выговорить ни слова.
— Рейз, — коротко окликнул его отец, и он вышел, напоследок окинув Сторм пристальным взглядом.
Миранда обняла Сторм, и они отправились наверх. У Сторм уже прошел подъем духа оттого, что она снова дома. Непонятно почему, но она не чувствовала себя счастливой, наоборот, ее сердце сжималось от уныния. Она не переставая думала о Бретте.
Наконец-то, подумал Бретт.
Кровь стучала у него в висках. Сколько времени он уже гоняется за ней? Шесть недель? Если он найдет ее здесь, а он был в этом уверен, с ней будут родители. Он убьет ее. И если Диего с ней, он убьет его тоже. Если Диего осмелился до нее дотронуться, он убьет их обоих. Боже, да он дождаться не мог, когда доберется до этой маленькой дикарки!
Дай Бог, чтобы она оказалась здесь и с ней не случилось ничего плохого.
Он осторожно пустил лошадь вниз по каменистому склону туда, где сгрудились строения ранчо. Уже было довольно поздно, и начинало темнеть. Он мог остановиться в городке, выкупаться и побриться, может быть, даже развлечься с какой-нибудь шлюхой. Вся беда в том, мрачно думал он, что Сторм околдовала его, это стало окончательно ясно в последние три недели: не выказывая ни малейшей заинтересованности, он отказал нескольким потаскушкам, предлагавшим ему свои услуги в разных городках, через которые он проезжал. Все его мысли были только о Сторм, и временами его охватывала паника. Она непременно должна быть здесь. С ней наверняка ничего не случилось.
Если не так, то он задушит ее.
Он знал, что она убыла на дилижансе всего за день до того, как он приехал в Сан-Диего. Когда он рассказал, как она выглядит,
Дальше пошли сплошные неприятности. Дилижанс ходил всего несколько недель, а уже на три дня опаздывал с возвращением в Сан-Диего. Потом сразу за фортом Юма на них напали индейцы из племени пауни. На станции Мари-поза-Спринг у них отвалилось колесо. На другой стороне Апачского Перевала на них напали апачи, а в Эль-Пасо-кучера застрелили в возникшей сваре. Итого тринадцать дней задержки. Бретт не видел Сторм почти шесть недель, шесть долгих, мучительных, целомудренных недель, и он чувствовал себя как человек, умирающий от голода.
Его сердце колотилось так сильно, что он почти не мог этого вынести. Как он сумеет убедить ее, если ему хотелось только одного — обнять ее и удостовериться, что она настоящая, а не что-то привидевшееся ему в увлекательном сне? Никогда больше он не спустит с нее глаз. Ему не хватало ощущения этого прижавшегося к нему пышного, теплого, полного жизни тела. Ему так хотелось ее погладить, обнять, прижаться к ней, рассказать, как плохо ему было без нее, сказать, что он любит ее.
В тот самый день, когда она его оставила, Бретт окончательно понял, что любит ее. И от осознания этого у него захолонуло сердце. От осознания, пришедшего днем позже, чем следовало. Он не хотел ее любить, не хотел в ней вот так отчаянно нуждаться, чтобы одна мысль о возможности ее потерять превращала его в перепуганного мальчишку. Ему вовсе не хотелось желать любви Сторм.
Он все вспоминал, как она обнимала и утешала его, когда думала, что он переживает смерть своих сводных брата и сестры. И еще он вспоминал голодного мальчика, отчаянно ожидавшего от матери хоть какого-нибудь знака проявления любви, но так и не дождавшегося этого. И ужасную боль, если только ему не удавалось вовремя взять себя в руки. То же самое повторилось и с отцом… Нет, он не хотел желать любви Сторм, но теперь уже поздно, так что помоги ему Господь…
Он поднял руку, чтобы постучать в дверь, но замер, услышав голоса, доносившиеся из открытого окна. Низкие мужские голоса и один женский, но это не Сторм, Он вслушался, стараясь уловить произносимое мужчиной, и тут до его ушей донесся добродушный мужской смех, перемежаемый звонкими трелями голоса Сторм. Его сердце так отчаянно забилось, что кровь зашумела в ушах. Он стукнул в дверь кулаком — раз, другой, третий.
Убить ее? Ха! Да он не мог дождаться, когда сможет ее обнять!
Дверь отворилась, и Бретт заморгал. Открывший ему мальчик был ростом со Сторм, хотя на несколько лет моложе се, и точная копия Дерека Брэга, но без взрослой огрубелости. Красивый мальчик, с кожей и волосами того же цвета, что у Сторм. Он улыбнулся, и сердце Бретта оборвалось — это была ее улыбка.
— Здрасьте, — ухмыльнулся Рейз. — Чем могу быть полезен?
Бретт заглянул ему за спину, но увидел только узкую прихожую с полом из сосновых досок и широкую дубовую лестницу с затейливой резьбой. Он перевел взгляд на очень синие глаза мальчика: