Пламя Деметры
Шрифт:
– Это касается только тех случаев, когда пациент смертельно болен. Я смертельно болен?
– Типун вам на язык! Ну сами подумайте, ну что вы хотите узнать? Думаете, я вам сейчас все выложу - почему вас изолировали от мира, почему энтропия не та, какая надо? Слишком много вы о себе думаете. Если вам не сообщили информацию с самого начала, значит, эту информацию вам знать не следует. Вы же боевой офицер! Сколько времени вы были в запасе? Уже успели забыть базовые навыки?
– Нет, еще не успел. Можно задать один
– Да хоть два.
– На чьей вы стороне?
– Кто? Лично я? Я ни на чьей стороне, я на стороне самого себя. Я получил приказ, но я понятия не имею, чем этот приказ был вызван. И знаете что? Мне наплевать, чем он был вызван. Меньше знаешь - лучше спишь. Знаете такую пословицу?
Анатолию пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы сохранить спокойствие, хотя бы внешнее.
– Я знаю только одно, - сказал он.
– Человечество столкнулось с самым большим предательством за всю свою историю. И мне кажется, что корни этого предательства растут здесь.
– В этом санатории?
– На этой планете.
– И что?
– А то, что я должен знать, что попал действительно в санаторий СПБ, а не в гнездо предателей.
– Какие доказательства вас убедят?
– Для начала мне нужен выход в глобальную сеть.
– Это невозможно. Я получил приказ, который это категорически запрещает. Я не знаю, чем он обусловлен, и меня это не интересует. Приказы, знаете ли, не обсуждаются, они выполняются.
– Да, конечно. Но только выводы отсюда следуют вполне определенные. Якадзуно хочет покинуть санаторий. Он уже говорил вам об этом?
– Да.
– Вы его отпустите?
– Да.
Ройс лгал. Анатолий ясно видел, что он лжет, и Ройс это понимал... Черт возьми! Они наверняка подключили внешнее управление к процессору Анатолия! Точно!
Анатолий дал мысленную команду, которая должна была отключить блок удаленного управления. Ройс изогнул правую руку немыслимым образом, засунул большой палец в левую ноздрю, и в этот момент Анатолий потерял сознание. Без всяких видимых причин, как будто кто-то повернул выключатель.
7
– Вот живой пример того, что самообладание надо сохранять даже в самых исключительных ситуациях, - провозгласил Кузнецов и обаятельно улыбнулся.
Ибрагим сохранил на лице непроницаемое выражение, но внутренне содрогнулся от неприязни к этому человеку. Ибрагим понимал, что вечно всплывающая улыбка Кузнецова - даже не признак лицемерия, а просто устоявшаяся привычка, нечто вроде нервного тика. Но все равно эти неуместные улыбки вызывали у Ибрагима отвращение.
Они стояли на краю большой ямы с обгорелыми стенками, кое-где покрытыми оплавленной стекловидной коркой.
– Он не знал пароля, - констатировал Дзимбээ очевидный факт.
– Жаль, - сказал Кузнецов и снова улыбнулся.
– Жалко Суцзуми, он был неплохим мужиком.
– У
Воцарилось гробовое молчание.
– Мы, конечно, спустимся вниз и все посмотрим, - продолжал Ибрагим, но я тут немного покопался в твоих, Андрей, файлах, которые ты мне залил, и нашел схему здания. Стандартная автономная граната, заложенная в режиме мины в лифтовую шахту, гарантированно уничтожает все три транспортные капсулы.
– Анатолий мертв?
– дошло до Дзимбээ.
– Не знаю, - пожал плечами Ибрагим, - все зависит от того, где они с Якадзуно находились в момент взрыва. Если на нижних уровнях, то у них есть шансы, а если нет - значит, нет. Я не понимаю, почему Анатолий не установил первую мину на поверхности. Это идиотство какое-то - заминировать входную дверь, а дальние подходы оставить открытыми. И почему Суцзуми не отреагировал на предупреждение?
– Какое предупреждение?
– не понял Кузнецов.
– Мина должна была сначала потребовать пароль для прохода, а потом уже взорваться.
– Как потребовать? Голосом?
– Наверное... Ладно, пойдемте вниз. Ибрагим подошел к краю ямы и вдруг резко отпрыгнул назад и громогласно провозгласил:
– Рубиновый вторник!
– И добавил: - Это пароль.
– Какой пароль?
– переспросил Дзимбээ.
– Мина запросила пароль.
– Я ничего не слышал, - заявил Кузнецов.
– Запрос был в радиодиапазоне, - сказал Ибрагим, его голос звучал удивленно - Боюсь, психологические проблемы Анатолия гораздо серьезнее, чем мне казалось. Он стал забывать очевидные вещи.
– Думаете, он приказал мине выдавать запрос только по радио? догадался Кузнецов.
– Боюсь, что да. Для него нет разницы, как общаться - по радио или голосом. Должно быть, просто забыл, что обычные люди не умеют разговаривать по радио без радиостанции.
– А почему эта мина не взорвалась сразу?
– спросил Дзимбээ.
– Ведь Токанава спокойно прошел мимо, его разорвала вторая мина, в лифте.
– Понятия не имею, - раздраженно бросил Ибрагим.
– Скорее всего, еще одна идиотская ошибка Анатолия. Пойдемте вниз.
Ибрагим наклонился над дымящейся шахтой, немного постоял, а затем отступил назад.
– Надо подождать, пока остынет, - сказал он.
– Не меньше часа, а скорее, часа два. У нас в вертолете есть веревки?
– Вряд ли, - покачал головой Кузнецов.
– Тогда придется за ними слетать. Все равно здесь делать нечего, еще слишком горячо.
8
Дзимбээ пробежался испытующим взглядом по искореженным стенам шахты и воскликнул:
– Ибрагим, ты неправ!
– Сам вижу, - отозвался Ибрагим снизу.
– Мина взорвалась на верхней площадке. Оборудование, скорее всего, не задето взрывом.