Пламя Эгиды. Книга 2
Шрифт:
Помимо этого, приобрёл два лука и сразу тысячу стрел. Изрядно удивив своим выбором продавца — тот явно не привык, чтобы подобное оружие приобретали люди, которые с виду не являлись крепостными. У крестьян попросту не было иного выбора — лук оставался единственным разрешённым вариантом, которые могли использовать люди, не являющиеся профессиональными охотниками.
Но вот все остальные предпочитали огнестрельное оружие, доступное для покупки всем свободным подданным империи.
Надо сказать, подобное узаконенное рабство, вызывало глухое недовольство. Да, людей не продавали с молотка, как скот. Тем не
Да и если посмотреть в целом, по сути находились в полной власти хозяина. У того имелась масса рычагов влияния, позволяющих разрушить жизнь любого из селян.
Сейчас я был не в том положении, чтобы размышлять о том, как повлиять на ситуацию. Задачи стояли совсем иные. Тем не менее, она мне категорически не нравилась.
В конце концов, мы покинули магазин. И загрузив сумки с новыми покупками в пролётку, которая всё больше напоминала грузовой транспорт, двинулись к гостинице. Там я намеревался отпустить экипаж, забрать свою лошадь и перегрузив часть покупок на скакунов, двинуться к усадьбе.
План был прост — оборудовать в лесу тайник, спрятав там всё, что могло привести к серьёзным проблемам с имперской системой правосудия. Плюс, немного потренировать Милославу и Родиона. По дороге изложив им теорию, а после приезда, заставив практиковаться, пока я буду занят своими делами.
Да, условные полчаса — ничтожно мало с точки зрения подготовки. Тем не менее это лучше, чем полный ноль. По крайней мере, они будут представлять, на что способны. Молодой бог вовсе не понимал своих возможностей, да и русалу использованию её сил целенаправленно не обучали. А зря — будь она полноценным воином, возможно смогла бы помочь матери отбиться от нападавших.
В этот раз пролётка шла первой. Мы же с Родионом, верхом на купленных лошадях, ехали чуть позади. И когда кучер притормозил на перекрёстке, пропуская фаэтон, тоже остановились.
Ровер воспользовался ситуацией, закружившись около лотка уличного мороженщика и засыпав меня мысленными образами, в которых ретривер распадался облаком золотой пыли, если ему срочно не достанется пара рожков лакомства.
Поморщившись, я собирался его одёрнуть. Но в следующий момент, пёс вдруг крутнулся на месте. И оскалившись, уставился куда-то в сторону, напрочь забыв о мороженном.
Не успел я повернуть в том же направлении голову, как в соседнем квартале взметнулся добрый десяток мощных фонтанов силы. Той грязной, гнилой мощи, что поднимала навей.
Глава III
Графу Кольцову государственное устройство не нравилось давно и крепко. Естественно, он был не из тех, кто заражён идеями кардинального переустройства общества — к республиканцам дворянин себя не относил даже в страшных снах. Тем не менее, считал, что модернизация стране требовалась давно. И начинать её следовало лет двести назад.
Например, освободив крестьян и наделив их землёй. Или хотя бы передав эту землю в долгосрочную аренду, чтобы селяне могли планировать своё будущее. А не переживать из-за того, что завтра барин встанет не с той ноги и выкинет их куда подальше, всучив крохотную компенсацию.
Да и правила формирования оброка стоило бы урегулировать более жёстко.
Боярская Дума аристократу тоже виделась антикварным наследием прошлого. Добрая половина там заседающих дальше столицы, да ещё пары крупных городов, не бывали. И о реальной жизни страны знали не больше, чем заяц о проблемах горных медведей. Но принимали решения, влияющие на десятки миллионов людей. Договариваясь в кулуарах за бокалом чего-то крепкого и в окружении распутных девиц.
Как мыслил граф, если заменить бояр с думскими окольничими на земских дворян, дела бы пошли лучше. Пусть Дворянское собрание каждой губернии делегировало бы по несколько человек в столицу. Каждые три-четыре года обновляя их состав. Среди них наверняка тоже было бы немало тех, кого к власти подпускать не стоит. Но даже они бы лучше понимали губернские проблемы, чем столичные коты, купающиеся в золотой сметане.
Да, за аристократией стояла сила. А любые бунты топились в крови. Только вот этих самых бунтов постепенно становилось всё больше. И не только в глуши вроде дальневосточных губерний. Даже под Омском одно время орудовал мятежный отряд. Одиннадцать дворян успели убить, прежде чем смутьянов выследили, окружили и перебили.
И пусть сам Константин Кольцов об этом напрямую не говорил, но виновником происходящего он считал императорскую династию. У Годуновых хватало власти, чтобы инициировать изменения. В конце концов, именно они когда-то прижали знать и заложили основы нынешнего государственного устройства. Только вот с того времени так ничего и не поменяли. Вместо этого погрязнув в пирах, интригах, да заграничных походах.
Впрочем, несмотря на титул, серьёзного влияния на ситуацию, граф оказать не мог. Даже в пределах Омской губернии. Оба его деда были обычными крепостными. Ничем не отличающимися от других. А вот отец родился Наделённым силой. Да ещё и способным. Настолько, что завербовавшись в имперскую армию, добрался до шестнадцатого ранга. Стал Кметом первой ступени. Сразу после этого получив потомственное дворянство.
А потом и женился на такой же Наделённой в первом поколении, тоже служившей в войсках.
Сам Константин к армии относился прохладно. Возможно, по причине склада ума. А может быть, из-за того, что постоянно отсутствующие родители сразу, как смогли, засунули его в Сибирский кадетский корпус. Куда принимали детей с шести лет и выпускали в двадцать два, поручиками.
Там юный Кольцов сразу осознал разницу между старыми и новыми дворянскими фамилиями. Заодно научившись драться и вызубрив дуэльный кодекс, правил которого кадеты, к счастью старались придерживаться. В противном случае, аристократа во втором поколении попросту убили бы, навалившись толпой.
Выпустившись, он оказался в непрестижных драгунских войсках — офицерские позиции среди гусар, кавалергардов и кирасир были расписаны на годы вперёд. Оставались либо драгуны, либо уланы. Да и для того, чтобы туда попасть, потребовалось вмешаться отцу. Потому как, изначально, Константина хотели отправить в пехоту.
В драгунах, где отпрысков старых родов было поменьше, чем среди кадетов, оказалось не так уж и плохо. И пусть армия молодому офицеру нравиться не начала, но жизнь он находил сносной.