Пламя и цветок
Шрифт:
Они направились в лавку, чтобы купить посуду взамен разбитой. Хэзер уже не радовалась возможности умилостивить тетку, она совсем пала духом. Когда дядя остановил их повозку у лавки неподалеку от площади, Хэзер вздрогнула — дядя ни о чем не спросил ее. Она была благодарна ему за молчание — сейчас ей хотелось только остаться в одиночестве и выплакаться. Хэзер выругала себя за такую несдержанность. Вполне возможно, что через несколько дней в газете появится приемлемое для нее предложение. Но тетка так редко отпускает ее в деревню, что теперь придется ждать целую вечность, а это
Лавочник, мистер Пиве, подал Хэзер выбранную ею вазу.
— Не хотите ли что-нибудь еще, Хэзер, может, новое платье?
Хэзер покраснела. Уже не раз Пиве упоминал о новом платье. Хэзер знала, что все жители деревни с сожалением поглядывают на нее, не понимая, как может девушка довольствоваться мешковатыми обносками. Гордость не позволяла Хэзер смущаться, и поэтому она ходила с высоко поднятой головой, притворяясь, что собственная внешность для нее не имеет значения.
— Нет, — ответила она. — Мне нужна только ваза.
— Замечательная ваза! Шесть шиллингов, Хэзер, и она того стоит.
Хэзер достала из кармана платок, развязала его, тщательно отсчитала деньги и подала их торговцу. У нее осталось семь шиллингов, и Хэзер понимала, что в конце концов они достанутся тетке. Она жадно взглянула на цветные ленты на ближайшем прилавке.
— Голубые очень подойдут к вашим волосам, Хэзер, — заметил проницательный мистер Пиве. Он взял ленту и подал Хэзер. — Не желаете ли?
Неуверенно оглянувшись на дядю, Хэзер взяла поданную ей ленту, медленно повернулась к единственному во всей деревне настоящему зеркалу и подняла глаза. Впервые она видела себя во весь рост. Ее волосы были аккуратно причесаны и высоко подняты, она выглядела опрятно, одежда была чистой, но по-прежнему казалась нелепой. Платье тетки сидело на Хэзер словно мешок, придавая ее тонкой фигуре впечатление болезненной худобы.
«Неудивительно, что люди смеются мне вслед», — с горечью подумала Хэзер.
Внезапно дверь лавки отворилась, и Хэзер отвела глаза от собственного отражения. Вошел Генри Уайтсмит — высокий и худой двадцатилетний парень, уже давно очарованный племянницей Джона Симмонса. И хотя Хэзер никогда не давала ему повода, Генри ходил за ней по пятам, едва она появлялась в деревне, смотрел на нее восхищенными глазами, старался взять за руку. Этот скромный юноша нравился Хэзер, но так, как мог бы нравиться брат. Мгновенно заметив Хэзер, Генри с улыбкой подошел к ней.
— Я увидел на улице повозку вашего дяди и надеялся, что вы приехали с ним.
— Я рада вас видеть, Генри, — проговорила Хэзер улыбаясь.
Юноша покраснел от удовольствия.
— Где же вы были? Я уже соскучился по вам.
Хэзер пожала плечами, отводя взгляд.
— Нигде, Генри, просто оставалась дома с тетей Фанни. Ей не хотелось упоминать о своем путешествии в Лондон.
Чувствуя на себе взгляд дяди, Хэзер смутилась.
Дверь снова открылась, и, прежде чем Хэзер оглянулась, она уже знала, кто вошел следом за ним. Генри нигде не мог появиться без сопровождения. Новая посетительница направилась к Генри, но резко остановилась, заметив Хэзер. Выражение на ее лице
Уже не в первый раз Сара одаривала ее таким взглядом, поскольку привязанность Сары к Генри была так же велика, как и зависть к Хэзер. Сара изо всех сил старалась завоевать его расположение. Их семьи уже договорились, какое приданое получит Сара, если выйдет замуж за Генри, но юноша упрямо отказывался от свадьбы, и Сара знала, что причиной тому его чувства к Хэзер. Как бы ни потешалась Сара вместе с другими деревенскими девушками над нелепыми нарядами Хэзер, даже самые красивые из них понимали, что проигрывают по сравнению с Хэзер Симмонс. Сам отец Сары не раз восхищался удивительной красотой племянницы Симмонсов. Да и все мужчины в деревне, от молодых до стариков, были словно околдованы этой ирландкой.
Генри недовольно взглянул на Сару, прежде чем повернулся к Хэзер.
— Нам надо поговорить, — торопливо прошептал он, коснувшись ее руки. — Вы сможете прийти к пруду?
— Не знаю, Генри, — тихо ответила Хэзер. — Ведь я приехала с дядей. Тетя Фанни не любит, когда я гуляю одна.
— Но мы сможем поговорить хотя бы рядом с ним? — с надеждой спросил юноша.
Хэзер слегка нахмурилась.
— Думаю, да, только не очень долго.
— Тогда попросите его привезти вас к пруду перед отъездом, — торопливо забормотал Генри. — Я буду ждать.
Он ушел, не добавив ни слова и метнув в сторону Сары сердитый взгляд. Девушка тут же последовала за ним.
Позднее, когда дядя Джон остановил повозку у пруда, Хэзер спустилась и направилась к дереву, под которым ждал Генри. Минуту юноша был не в силах говорить — он только с восхищением смотрел на нее. Когда наконец он заговорил, его голос дрожал от волнения.
— Хэзер, — произнес он, — я знаю, что ваша тетя недолюбливает меня. Я хочу сказать, считает, что я недостоин вас.
Хэзер удивленно подняла голову.
— Генри, ведь у меня нет приданого!
— Мне все равно. Я люблю вас, а не ваше приданое и хочу жениться на вас.
Хэзер едва поверила собственным ушам. Ей казалось, что она никогда не услышит таких слов. Но теперь, будучи опороченной, она вынуждена отказать юноше.
— Генри, вам, как и мне, хорошо известно, что ваши родственники никогда не позволят вам жениться на мне, женитьба на бесприданнице невозможна.
— Я хочу жениться только на вас, Хэзер, а родственникам нужны мои дети. Я сумею их уговорить.
Взгляд Хэзер упал на его стиснутые кулаки.
— Генри, я не могу выйти за вас.
Юноша нахмурился:
— Но почему, Хэзер? Вы боитесь оказаться в постели с мужчиной? Если так, прошу вас, успокойтесь. Я не прикоснусь к вам до тех пор, пока вы сами не захотите этого.
Она печально улыбнулась: ей предлагали любовь и терпение, а она не могла принять такой дар. Услышал бы эти слова капитан Бирмингем! Какие поразительно разные эти двое мужчин! Хэзер и представить себе не могла, чтобы капитан «Флитвуда» был таким терпеливым и деликатным с женщиной. Какая жалость, что она не может выйти за Генри, зажить тихой жизнью здесь, в деревне, воспитывать детей!