Пламя и кровь
Шрифт:
– Пройдем за домом, – предложил Ангус. – Если дети тебя увидят, они побегут за тобой, и Амели не сможет их удержать.
От прогулки, которую собирался совершить Скотт, трехлетние дети выбились бы из сил уже через пять минут. Дождь прекратился, сменившись ледяной изморосью.
– Амели обожает возиться с ними, – добавил Ангус. Он явно хотел похвалить ее, или хотя бы сказать о ней доброе слово, но его сын лишь коротко кивнул и спросил:
– Пойдем к морю? Если это слишком далеко для тебя, сделаем остановку…
– Я не настолько стар, Скотт! На площадке для гольфа
Ангус старался поддерживать форму ради Амели, которая была почти на двадцать лет моложе, и ради внуков, которых обожал.
– В Гриноке все в порядке? – вдруг спросил он.
Из двух винокурен эта интересовала его больше, тогда как Скотт возлагал особые надежды на Инверкип – она была более скромной, но зато там он мог свободно реализовать самые радикальные новшества.
– Никаких особых проблем нет. Слушая тебя, я начинаю думать, что ты читаешь мои ежемесячные отчеты!
– Я их иногда просматриваю, – признался Ангус со смехом. – Мне же надо убедиться, что мои доходы не сократились.
Они прошли метров двести-триста, и Ангус обернулся, чтобы посмотреть на величественное здание Джиллеспи, возвышающееся на холме.
– Какая красота, правда? Надеюсь, что когда-нибудь Ханна и Люк будут жить здесь со своими детьми. Чтобы после нас жизнь продолжалась… Это мое самое заветное желание.
Скотт молча посмотрел на особняк и отвернулся. Он знал, что хочет услышать от него отец, и неотступно думал об этом со вчерашнего дня. Голос Кейт по телефону выдавал ее страшную растерянность. Известие о том, что Джон оказался носителем такой ужасной болезни, потрясло ее, и Скотту захотелось немедленно сесть в самолет и отправиться домой, чтобы утешить жену. Он не мог видеть ее слез и был готов на все, чтобы к ней вернулась ее всегдашняя жизнерадостность. Что касается Джона, он ничем не мог ему помочь, но почему не дать Кейт то, о чем она мечтала?
Они возобновили прогулку, и Скотт пробормотал:
– Я знаю, что это важно для тебя.
– Да, я люблю представлять будущее, даже если меня в нем не будет. Ты подарил мне двух маленьких Джиллеспи, и я очень этому рад.
– И ты хотел бы, чтобы они навсегда поселились в этом доме?
– Мои желания не должны мешать тебе жить так, как тебе нравится.
– Кейт очень хочет вернуться сюда.
– Рад это слышать, а ты что скажешь?
Скотт засунул руки в карманы охотничьей куртки, стараясь идти не слишком быстро. Его взгляд блуждал по равнине, заросшей вереском и чертополохом. Вдалеке он заметил овец.
– Ты мне не ответил, – окликнул его Ангус.
– Амели не сделает ничего, чтобы облегчить мне жизнь. Думаю, ты это знаешь.
– Ты преувеличиваешь.
– Несколько лет назад она относилась ко мне так, как будто я незваный гость в моем собственном доме.
– Это все в прошлом, Скотт. После того как вы поженились, она смотрит на все иначе, особенно с тех пор, как стала бабушкой. Ты считаешь ее злой, но ты ошибаешься.
– Возможно. И возможно, ты необъективен.
– Ты тоже.
– Папа, вспомни! Ведь мы по ее вине чуть не поссорились!
– У
– Я унаследовал его от тебя.
Ангус засмеялся и шутливо ткнул сына в плечо.
Они долго шли молча, пока не достигли последней долины, которая полого спускалась к морю.
– Ты починил ограды, – заметил Скотт.
– Пастухи жаловались, что находят овец на дороге и даже на пляже! Впрочем, мне все равно больше нечем заняться на этих землях.
– И ты терпеть не можешь, когда тебе делают замечания по поводу твоего управления имением.
– Точно. Ты меня хорошо знаешь, но не забывай, что это взаимно.
Скотт заметил пень и предложил передохнуть. Пока его отец тяжело усаживался, он стоял перед ним.
– Я хочу доставить удовольствие Кейт, – нерешительно сказал он. – Я женился на ней, чтобы сделать ее счастливой…
– А что, она несчастна?
– Наоборот, счастлива! Во всяком случае, так говорит. Но я знаю, что она очень привязана к Джиллеспи, что…
– А ты нет?
– Перестань меня перебивать!
– Конечно. Прости. Думаю, нелегко признать за собой дурацкое упрямство.
Скотт слабо улыбнулся, и Ангус воспользовался этим, добавив:
– Возвращайся домой. Сделай хотя бы попытку, ты всегда сможешь уехать, если что-то не заладится.
Скотт молча кивнул. Кейт стоила любой жертвы, в том числе отказа от независимости. Семейная жизнь трех поколений, объединенных чудесной атмосферой Джиллеспи, успокоила бы ее. Если только Амели не устроит Скотту невыносимую жизнь.
– Хорошо, – вздохнул он, – попробую рискнуть.
Несмотря на все сомнения и оговорки, перспектива вернуться домой захватила его. До сих пор он сопротивлялся этой мысли, но в глубине души хотел того же.
Отец, обрадованный хорошей новостью, встал бодро, в отличие от того, как садился.
– Вперед, не будем тянуть время! – бросил он и пошел первым. – Заглянем в овчарню к Рою, а потом попробуем разыскать наших black faces [4] .
Шерсть этих овец использовалась для изготовления пальто и ковров, к тому же они легко поддавались стрижке. И вдобавок, не только приносили доход, но и являлись эмблемой Шотландии, что давало Ангусу дополнительный повод для гордости.
4
Шотландская порода черноголовых овец.
– Надеюсь, Кейт подробно расскажет нам о своей поездке в Париж! Амели не терпится узнать, как дела у Джона, потому что звонит он очень редко. По-моему, он очень неблагодарный, правда? Раз уж нашел свое счастье во Франции…
Мгновение поколебавшись, Скотт все-таки решил помолчать. Кейт скажет то, что сочтет необходимым, а он не должен вмешиваться. Для Амели, разумеется, новость о том, что ее сын ВИЧ-инфицирован, станет драмой. Как всегда, она свалит на Ангуса весь груз своих страданий, и в этих условиях собраться всей семьей и сплотить ряды будет очень своевременно.