Пламя и лёд
Шрифт:
Топор Греха почти достал до горла Летавруса – тому едва удалось уклониться. На белой, как снег, шее охотника даже остался розовый след от лезвия топора думстера.
Видя, что противник, вооруженный тяжелым арбалетом и тем самым скованный в своих движениях, почти поддался его топору, палач принялся атаковать его с новой силой.
Занеся топор над головой, Грех сделал рубящий удар вниз и вправо. Палач многих отправлял в последний путь таким ударом, ни одно оружие не могло остановить удар Греха, но Летаврус был готов к такому повороту событий и в одно движение вытащил
Звонко звякнул металл. В светлеющее небо полетел сноп искр. Топор думстера от напряжения треснул, Грех в ужасе отшатнулся от своего врага – его удар не просто был отбит, а отбит с такой силой, будто палач бил не по живому человеку, а по толстому камню. По лезвию топора и даже по рукояти прошли несколько трещин.
Палач отшвырнул топор и метнул в незнакомца спрятанный в рукаве нож.
Он был не из тех, кто легко признает свое поражение, и не очень обрадовался, когда его нож был легко отбит.
Думстер никогда еще не видел такого грозного противника. Казалось, незнакомец просто играет с ним. И эта игра им выиграна, выиграна вчистую. Тонкое лезвие, отбив его метательный нож, неумолимо понеслось навстречу его телу и прочертило на его животе длинную черту, не оставив палачу ни шанса. Темная лужа вытекавшей из него крови и покидавшие силы отправили думстера на свидание со смертью.
Только Летаврус знал все о своих силах и ничему не удивлялся. Он специально носил адамантиевый меч как раз на случаи стычек с такими личностями, как Грех.
– Хочу к маме, – голосок стоявшей рядом девчушки прозвучал в зловещей тишине бодро и ободряюще. По крайней мере, она осталась невредима. Летаврус знал, что она никогда не испытывала за всю свою жизнь ничего подобного, и очень надеялся, что не испытает. Девчушка находилась последние четверо суток в кошмаре, и все еще пребывала в шоке. Охотник, вопреки грозящим им опасностям, отложил арбалет и грозный меч и присел рядом с девчушкой.
Ребенок с интересом разглядывал странного незнакомца, пришедшего к нему на помощь.
Рыжие волосы ниспадали почти до самых пят, приобретая в лучах утреннего солнца яркий огненный цвет, а заплаканные серо-голубые глаза уже восстановили свой блеск, свойственный детскому любопытному взгляду. Зеленое с красными полосками платьице было пыльным и в некоторых местах выцвело, но в целом можно было сказать, что девочка не пострадала.
Летаврус тихо погладил ее по мягким волосам и нежно положил свои ладони на маленькие плечи, как бы успокаивая девочку.
– Ты в порядке? – Ответом послужил длинный кивок головой. Серо-зеленые глаза с неподдельным любопытством вглядывались в незнакомое лицо. Стараясь подружиться с ребенком, Летаврус улыбнулся.
Он вспомнил себя маленьким. Каким странным казался большой мир – прекрасным, большим и полным опасностей.
– Мы должны поспешить уйти отсюда, – Никс говорил громко, чтобы вселить в ребенка ощущение безопасности. – Это неудачное место для маленьких девочек.
– И неудачников.
– Таких, как ты.
– Ты окружен, посланец доброй воли, – зубастая пасть плотного морлока довольно четко и ясно произнесла эти слова.
Злобные, отвратительные морды смотрели на попавших в западню людей. Полулюди-полузвери, морлоки продолжали подчиняться традициям людоедства. Близость попавшего к ним в руки свежего мяса будоражила чудовищ. Негромкие шлепки и чавкающие звуки доносились из убежища бандитов. Летаврусу не требовалось много времени, чтобы догадаться о происхождении омерзительных звуков. Но Хейли не догадывалась об истинном положении дел и просто молча осматривала истекавшие слюной морды морлоков.
Замутненные маленькие глазки, лишенные зрачков, хищно выглядывали из-под свисающих длинных волосяных локонов. Челюсти пожирателей падали и то и дело открывались, обнажая кривые острые клыки, кое-где еще заостренные грубым камнем.
– Смотри на меня, – Никс осторожно встряхнул девчушку за плечи. – Хейли мгновенно пришла в себя, освободившись от гипнотического влияния морлоков.
В ясных серо-голубых глазах ребенка орда чудовищ отражалась точно в волшебном зеркале. Девочка видела исходящую от чудовищ опасность и осознавала всю серьезность положения.
Хейли так и не поняла, когда именно морлоки начали свою атаку, просто в один миг все краски мира расплылись, будто в исчезающем мираже. Девочка не видела ни восходящего солнца, ни серых шкур поймавших их в ловушку тварей, ни своих прежних похитителей, ни храброго воина, так неожиданно появившегося из предрассветных сумерек заброшенного города. Иногда взгляд девочки выхватывал отдельные фигурки морлоков – появлявшиеся откуда-то сверху, они словно застревали в воздухе, а потом внезапно исчезали. Взгляд ребенка видел и Летавруса – наемник все время ходил по узкому кругу вокруг нее и странно махал руками, иногда его действия сопровождались медленными пассами ногами в стороны. Хейли едва не смеялась от увиденного – ей казалось, что наемник танцует, точно клоун на воскресной ярмарке в ее родном городе.
Никс не мог видеть лица девочки – нападающие со всех сторон твари заставляли наемника двигаться с невероятной скоростью, – но Летаврус слышал веселый смех ребенка. Он и так был уверен в надежности примененного им заклинания.
Морлоки начали свое нападение одновременно со всех сторон, маленькие тощие ручонки яростно скребли по защитной броне наемника. Шкура черного тролля служила отличным щитом и могла долго сдерживать атаки морлоков, вот только у Хейли такого же костюма не было.
Длинные взмахи адамантиевого меча разрубали маленькие тельца сразу, как только хищные твари подходили на расстояние удара. Необыкновенная сила Летавруса позволяла ему совершать широкие вращательные движения мечом в комбинации с резкими колющими ударами. Наемнику приходилось быть одновременно в десяти местах и упреждать очередное нападение морлоков. Руки Никса сливались с дуновениями ветра, его удары были точны и сильны, адамантиевое лезвие крушило жилистые тельца, точно мешки, набитые горохом, воздух вокруг места засады пропитался запахом крови, потоками льющейся из разрубленных тел, отрубленных лап и голов.