Пламя над Англией
Шрифт:
Сделав два шага, Робин остановился. С детских лет он мечтал об аутодафе во имя мести за Джорджа Обри, которое сделает багровым все небо. Юноша испытывал сильное искушение вернуться, зажечь полусгоревший факел и устроить здесь вместо Атлантики погребальный костер, который долго будут вспоминать с ужасом.
Но его удержала мысль о своем добром друге Джованни Фильяцци, который помогал ему, не задавая вопросов и, возможно, идя на риск. Через сады он выбрался на дорогу в Сеговию, где его ожидал Джакомо Ферранти с двумя лошадьми и мулом.
– Наши
Когда они ехали вдоль берега реки, Робин швырнул в воду ключ от хижины. Вокруг было мало людей, и никто их не окликнул. Но, подъезжая к дому Фильяцци, стоящему на улице, где теперь раскинулся парк, они услышали шум толпы и увидели мерцание огней. Робин испуганно натянул поводья, но Джакомо объяснил:
– Это его превосходительство вернулся из Эскуриала.
Конечно, нелепо было предполагать, что власти успели узнать о событиях на Калье де Форкас и принять меры.
– Джакомо, отведи лошадей в конюшню, почисть их и проследи, чтобы не осталось никаких признаков того, что их выводили этим вечером. Потом приведи мула назад с багажом и деньгами.
Робин спешился и, завернувшись в плащ, пробрался сквозь толпу к двери. Стоящий там Андреа собирался остановить его, но он сдвинул капюшон с лица, вошел в дом и поднялся по лестнице.
Когда Джакомо, выполнив поручения, принес багаж в комнату Робина, он нашел там не Карло Мануччи, а Джузеппе Марино, ожидавшего его.
– Одежду, которую ты купил, Джакомо, будешь носить ты. Деньги здесь?
Открыв холщовую сумку, юноша протянул ее слуге.
– Наполни свои ладони, Джакомо.
Но Джакомо отступил назад.
– Я поеду с вами, сеньор.
– Нет, Джакомо.
– Сеньор, я отлично знаю, что вечером произошли неприятности. Тем больше для меня причин вас сопровождать.
Робин был тронут его настойчивостью, но покачал головой.
– Я привык к тебе, Джакомо. Мы много времени провели вместе и стали добрыми друзьями. Твою преданность я буду помнить, даже если доживу до того времени, когда Эскуриал превратится в руины. Если бы мне грозила только та опасность, о которой ты упомянул, я бы, конечно, взял тебя с собой. Но, увы, Джакомо, в том, что мне предстоит сделать, тебе нет места. Пожми мне руку в память о нашей дружбе. Вот так! А теперь запусти ее в сумку и наполни как следует.
Когда Джакомо вынул из сумки руку, полную золотых монет, в его глазах блестели слезы.
– А сейчас, – продолжал Робин, – попроси Андреа узнать у его превосходительства, не может ли он уделить несколько минут Джузеппе Марино. Потом отведи мула на дорогу в Толедо и жди меня там.
Вскоре Андреа Ферранти постучал в дверь. Робин, успевший наполнить золотом кожаную сумочку на поясе и завязать большую сумку, последовал за ним в спальню, где Джованни Фильяцци сидел в халате над бокалом подогретого вина. Когда он увидел Робина, его лицо смягчилось.
– Оставь нас, Андреа, и стой у двери, не
Когда они остались вдвоем, Робин положил сумку на стол.
– Возможно, синьор, что в ответ за вашу доброту ко мне я возложил на ваши плечи много беспокойства.
– Мои плечи достаточно широки, Робин. И было бы странным, если бы я не проявил любезность к безымянному другу в Лондоне и мальчику, который много страдал и нашел дорогу к моему сердцу. – Он поднялся и положил руки на плечи Робину, лицо которого исказила гримаса боли, а из груди вырвалось рыдание. – Сядь и выпей со мной.
Усадив Робина, он налил ему полный бокал подогретого портвейна, а затем снова опустился на стул, не задавая вопросов.
– Повсюду ищут Карло Мануччи, синьор, – сообщил Робин и печально добавил: – Завтра начнется настоящая погоня.
– Карло Мануччи? – с недоуменным видом переспросил Фильяцци. – Кто это? Очевидно, итальянец.
– Могут начаться расспросы, – продолжал Робин.
– У меня? – усмехнулся граф Джованни. – Если это произойдет, мне придется выяснить у моего доброго друга короля Филиппа, должен ли я в разгаре труднейшей работы, убеждая генуэзских банкиров одолжить ему деньги, в которых он так отчаянно нуждается, подвергаться расспросам о каком-то неведомом Карло Мануччи. Знаешь, я сильно сомневаюсь, существует ли вообще этот парень. Давай лучше выбросим его из головы.
– Одной заботой у меня стало меньше, – с признательностью промолвил Робин, явно преувеличивший значительность Карло Мануччи в нынешних треволнениях испанского королевства. – А так как я принес вам ваши деньги назад, синьор, можете для убедительности продемонстрировать их Филиппу.
Фильяцци довольно хлопнул себя по колену. Ему нравились проявления бодрости духа. У этого парня, несомненно, прошедшего только что через огонь, хватало мужества шутить. Затем лицо его омрачилось.
– Тебе не нужны эти деньги?
– Я взял столько, сколько может себе позволить Джузеппе Марино.
Фильяцци кивнул и отхлебнул вина. Он устремил взгляд на камин, где потрескивали дрова.
– Робин, – мягко заговорил граф. – Если тебе нужен отец, то он рядом с тобой. – И он взглянул на юношу так тепло, что у того брызнули слезы. Измученный напряжением этого злополучного вечера, Робин, наконец, рассказал Фильяцци историю о себе и Джордже Обри. Чтобы не ранить друга резким отказом, ему пришлось говорить о себе, что для него всегда являлось тяжким трудом.
– Я буду помнить ваши слова с величайшей гордостью и искренней признательностью, – закончил юноша. – Но мне нужно вернуться на родину.
– Я все понимаю, – ласково промолвил Фильяцци.
– Притом вернуться как можно быстрее.
Посол изумленно уставился на него.
– Как можно быстрее?
– Да, синьор.
– И в качестве Джузеппе Марино?
– Совершенно верно.
– Имея при себе всего несколько золотых?
– Да.
Джованни Фильяцци сердито хлопнул кулаком по столу.