Пламя над бездной
Шрифт:
Щенок у Равны на плече немедленно сообщил перевод Странника. Щенок говорил новым голосом — традиционным голосом негодяя из историй для детей, сухим и сардоническим:
— Приветствую… родительница. Давненько не виделись.
Резчица ничего не ответила. Потом булькнула что-то в ответ, и Странник тут же перевел:
— Ты узнаешь меня?
Одна из голов Свежевателя вытянулась в сторону королевы:
— Конечно, не элементы, но душа твоя очевидна.
Снова молчание королевы. И примечание Странника:
— Бедная моя Резчица.
— Но ты для меня не так очевиден, о мой бывший спутник. Я помню тебя как Тиратект, скромную учительницу из Республики Длинных Озер.
Несколько голов повернулись к Страннику и Равне. Стая ответила на очень приличном самнорском, но детским голосом:
— Привет тебе. Странник. И тебе привет — Равна Бергсндот? Да, я Свежеватель Тиратект.
И головы выгнулись вниз, медленно моргнув глазами.
— Хитрый паразит, — сказал Странник почти про себя.
— Как поживает Амдиджефри? — вдруг спросил Свежеватель.
— Что? — переспросила Равна, не сразу узнав имя. — Ах да. Они вполне благополучны.
— Отлично. — Теперь все головы повернулись к королеве, и стая заговорила на языке Стальных Когтей:
— Как почтительное и послушное создание, я пришел заключить мир с моей Родительницей, дорогой Резчицей.
— Он и в самом деле так говорит? — шепнула удивленная Равна щенку у себя на плече.
— А с чего бы мне преувеличивать?
Резчица булькнула в ответ, и Странник тут же дал перевод, на этот раз — человеческим голосом королевы:
— Мир? Я сомневаюсь, Свежеватель. Скорее ты хочешь получить жизненное пространство, чтобы снова строить и снова пытаться нас убить.
— Я снова буду строить, это правда. Но я переменился. Эта «скромная учительница» сделала меня… мягче. То, чего никогда не могла сделать ты. Родительница.
— Что? — Странник умудрился в это короткое слово вложить тон обиженного удивления.
— Резчица, неужели ты никогда об этом не думала? Ты — самая талантливая стая, живущая в этой части мира, быть может, самая талантливая стая всех времен. И все стаи, сотворенные тобой, тоже были блестящими. Но следила ли ты когда-нибудь за самыми успешными из них? Ты слишком талантливо творила. Ты не обращала внимания на инбридинг и <затрудняюсь перевести>, и ты получила… меня. Со всеми этими… странностями, которые так огорчали тебя за последние сто лет.
— Я… я думала над этой ошибкой и с тех пор творила лучше.
— Да? А Хранитель? <Посмотри на лица моей королевы — он ее серьезно задел.> Но не важно, не важно. Хранитель — это может быть ошибка другого рода. Главное в том, что ты сотворила меня. Раньше я считал, что это — высший акт твоего гения. Сейчас… сейчас я не так уверен. Я хочу внести изменения. Чтобы жить в мире. — Одна голова смотрела на Равну, другая — на «Внеполосный» на Скрытом Острове. — И есть другие вещи во Вселенной, куда мы можем направить
— Я слышу надменность прежних дней. Почему я должна тебе верить?
— Я помог спасти детей. Я спас корабль.
— Ты всегда был величайшим оппортунистом мира. Фланговые головы Свежевателя сдвинулись назад, «<это вроде пожатия плечами — дескать, не важно>»
— Преимущество на твоей стороне, Родительница, но на севере у меня остались кое-какие силы. Заключим мир — или тебя ждут десятилетия маневров и войн.
Ответ Резчицы был визгом, от которого в ушах заболело «<это признак раздражения, если ты сама не догадалась>».
— Наглец! Я могу убить тебя здесь на месте, и у меня будет столетие мира!
— Я готов поставить что угодно, что ты меня не тронешь. Ты обещала мне пропуск в целости и сохранности. Одна из сильнейших сторон твоей души — ненависть ко всякой лжи.
Задние элементы Резчицы присели, а малыши спереди сделали несколько быстрых шагов в сторону Свежевателя.
— Много десятков лет мы не виделись, Свежеватель! Если изменился ты, разве не могла измениться я?
На мгновение все элементы Свежевателя застыли. Потом часть его медленно поднялась на ноги и медленно, медленно стала красться к Резчице. Стаи арбалетчиков по обе стороны от места встречи направили на него арбалеты. Свежеватель остановился в шести-семи метрах от королевы. Головы его покачивались из стороны в сторону, все внимание его было сосредоточено на Резчице. И наконец раздался его удивленный, почти ошеломленный голос:
— Да, могла. Резчица, после всех этих столетий… ты оставила свою сущность? Эти двое…
— Не совсем мои. Совершенно верно.
Странник почему-то хихикнул в ухо Равне.
— Ах… вот как. — Свежеватель вернулся на прежнее место. — Я все равно хочу мира.
«<Резчица, кажется, удивилась>».
— Ты тоже стал другим. Сколько в тебе от истинного Свежевателя?
Долгое молчание.
— Двое.
— Хорошо. В зависимости от условий, мы можем заключить мир.
Принесли карты. Резчица потребовала дислокацию главных сил Свежевателя. Она требовала их разоружения и придания к каждой боевой единице двух или трех ее стай с докладами по гелиографу. Свежеватель должен был отказаться от радиоплащей и представить их для осмотра. Скрытый Остров и Холм Звездолета передаются Резчице.
Они нарисовали новые границы и заспорили о способах надзора, который будет осуществлять королева в оставленных ему землях.
Солнце дошло до точки полудня на южном небе. Внизу, в полях, крестьяне давно оставили свое гневное дежурство и вернулись к работе. И только стаи арбалетчиков королевы наблюдали все так же напряженно.
Наконец Свежеватель отступил от своего края карт.
— Хорошо, твои стаи будут наблюдать за всей моей работой. Хватит… пугающих экспериментов. Я буду кротким собирателем знаний, как ты <это у него может быть ирония>.