Пламя над бездной
Шрифт:
— Именно это они и говорили, убивая мою семью и мои миры… И я в таком участвовать не буду.
— Но ведь в этот раз это правда!
— Хватит с меня погромов, Фам. Мягкая решимость… и почти невероятная.
— Ты хочешь сама принять решение, Рав? Мы же знаем кое-что о том, что другие — лидеры, мудрее каждого из нас — должны быть свободны решать. Ты не дала бы им сделать этот выбор?
Она заколебалась, и на минуту Фаму показалось, что ее цивилизованная законопослушная сущность возьмет вверх. Но Равна упрямо подняла голову.
— Да, Фам. Я отказываю им в этом выборе. Он издал какой-то нечленораздельный звук и подплыл к командной консоли. Нет смысла зря болтать, когда еще так много нужно сделать.
— Фам, мы не будем убивать Зеленого
— Нет выбора, Рав. — Его пальцы бегали по кнопка консоли. — Зеленый Стебель уже превращена, и мы не знаем, сколько этого осталось после разрушения ее тележки. Мы понятия не имеем, когда превратится Синяя Раковина. Мы не можем ни взять их с собой, ни отпустить.
Равна отплыла в сторону, не сводя глаз с его пальцев.
— П-подумай, Фам, кого ты будешь убивать, — тихо произнесла она. — Ты сам сказал, у меня было тридцать часов, чтобы обдумать мои решения, тридцать часов, чтобы предвидеть твои.
— Вот как. — Фам убрал руки от кнопок. Гнев (богошок?) на миг овладел его мыслями. «Равна, Равна, Равна!» — прозвучал в голове его голос, будто прощаясь. И снова им овладело хладнокровие. Он так боялся, что наездники обратили на свою сторону корабль! А вместо этого эта глупая дура добровольно стала на их сторону. Он медленно подплыл к ней, почти автоматически принимая боевую стойку. — И как же ты намерена помешать мне сделать то, что должно сделать?
Но он уже догадался.
Она не попятилась, даже увидев его руку в сантиметре от своего горла. И залитые слезами глаза смотрели храбро.
— К-как ты думаешь, Фам? Пока ты был в хирурге… я кое-что переделала. Рань меня — и ты будешь ранен сильнее. — Ее глаза метнулись к окну у него за спиной. — Убей наездников… и ты умрешь сам.
Они смотрели друг на друга, оценивая. Может быть, в стенах и не было скрытого оружия. Может быть, он может убить ее и она не сможет защищаться. Но корабль можно было запрограммировать убить его тысячью способов. И тогда останутся только наездники… летящие в сторону Дна за своим призом.
— Что же мы будем тогда делать? — спросил он наконец.
— Т-то, что и раньше, — лететь спасать Джефри. Восстанавливать Контрмеру. Я наложу на наездников ограничения.
Перемирие с чудовищами под наблюдением дуры.
Он оттолкнулся, обогнул ее, как предмет мебели, и выплыл в осевой коридор. За своей спиной он услышал всхлипывания.
Несколько дней они избегали друг друга. У Фама был поверхностный доступ к консоли управления кораблем. Он нашел самоубийственные программы, пронизывающие весь уровень приложений. Но странная вещь, которая была бы причиной для злости на себя, если бы Фам был на таковую способен: все изменения были сделаны через несколько часов после его стычки с Равной.
Слава Силам, я тогда этого не знал. Эта мысль исчезла, как только появилась. Итак, этот фарс будет продолжаться до конца — тягучая игра лжи и уверток. И Фам сурово настроился на выигрыш этой игры. За ним — флоты, вокруг — предатели. Но силой Кенг Хо и его собственного богошока Отклонение будет разбито. Наездники будут разбиты. И при всей ее храбрости и честности, будет разбита и Равна Бергсндот.
Глава 30
Тиратект проигрывала битву в себе самой, битву со Свежевателем. О, эта битва еще и близко не подошла к концу, но можно сказать, прилив сменился отливом. Вначале были мелкие триумфы, вроде как когда она подстроила, чтобы Амдиджефри играл с коммуникатором корабля один, и даже сами дети не заподозрили, что это ее работа. Но прошло столько декад, и теперь… Иногда она владела собой полностью. Другие дни — и эти казались самыми счастливыми — начинались с того, что ей казалось, что она себя контролирует.
Пока еще не ясно было, какой день будет сегодня.
Тиратект шла по лесам, возвышавшимся над стенами нового замка. Он был новым,
С точки зрения житейской мудрости атака на новый замок — даже в таком безобразном состоянии — силами меньше орды будет самоубийством. Но Резчица на эту мудрость наплюет. Старуха думает, что у нее есть секретное оружие, которое разобьет эти стены с расстояния трехсот футов. Даже сейчас шпионы Булата доносят, что резчики проглотили наживку и выдвигают свою маленькую армию и грубо сляпанную пушку к побережью.
Она сошла по ступеням во двор и услышала далекий гром. К северу от Долины Ручьев канониры Булата начали утренние учения. При хорошем состоянии атмосферы это было слышно. Вблизи ферм испытания не проводились, и никто, кроме приближенных Слуг и избранных рабочих, об орудиях не знал. А было сейчас у Булата тридцать стволов и достаточно пороха.
Больше всего не хватало артиллеристов. Вблизи шум стрельбы был адским. Орудийная прислуга глохла. Да, зато сами орудия: они били почти на восемь миль, втрое дальше, чем у резчиков. Они могли стрелять «бомбами», начиненными порохом, которые при ударе взрывались. За северной стеной были места, где лес был прорежен и разворошенная земля обнажила скалы — от постоянного артиллерийского огня.
А скоро — может быть, сегодня — свежеватели получат радио.
Будь ты проклята. Резчица!
Конечно, Тиратект никогда не видела Резчицы, но Свежеватель отлично знал эту стаю: в основном он был отпрыском Резчицы. «Кроткая Резчица» породила его и воспитала для власти. Это Резчица обучила его свободе мысли и эксперимента. Резчица должна была бы знать гордость, живущую в душе Свежевателя, должна была знать, что он дойдет до таких краев, до которых она не осмелится. И когда чудовищная натура новой стаи стала ясна, когда открылись его первые «эксперименты». Резчице надо было приказать убить его — или хотя бы разделить на фрагменты. А ему вместо этого позволили удалиться в изгнание… и создавать таких, как Булат, и вместе они создали новых чудовищ, дабы построить в конце концов иерархию безумия.
Теперь, когда прошло сто лет, Резчица хочет исправить свою ошибку. Она приходит со своими игрушечными пушками, самоуверенная и беспечная, как всегда. И попадет в ловушку огня и стали, откуда никто из ее стай не выберется живым. Если бы хоть как-то ее предупредить! Единственное, почему Тиратект оставалась здесь, — это была ее клятва самой себе: повергнуть Движение свежевателей. Если бы Резчица знала, что ее здесь ждет, если бы она хоть знала о предателе в собственном лагере, еще был бы шанс. Прошедшей осенью Тиратект даже склонялась к тому, чтобы послать на юг анонимное письмо. Были торговцы, которые путешествовали по обеим странам. Воспоминания Свежевателя подсказали ей, которым из них можно более или менее доверять. И она уже почти передала одному из них записку, листок шелковой бумаги, где сообщалось о приземлении звездолета и спасении Джефри. Так она разминулась со своей смертью меньше чем на день: Булат показал ей донесение с юга — о втором человеке и о работе Резчицы с «компьютером». В донесении были факты, которые могли быть известны только кому-то на самом верху у Резчицы. Кому? Она не спросила, но полагала, что это Хранитель — Свежеватель в ней хорошо помнил эту стаю. У них были кое-какие дела. Хранитель не унаследовал ничего из гения их общего родителя, зато в нем был колоссальный запас приспособленчества.