Пламя наших душ
Шрифт:
Разумнее бы было отступить. Изучить врага со стороны. Да вот беда — отступать некуда.
— Эй, ты чего? Тебе плохо?! — раздался обеспокоенный голос Влада, выбежавшего из леса на снежное поле.
— Всё в порядке. Просто голова слегка закружилась. — соврала я, позволяя ему помочь себе подняться.
— А я предупреждал тебя. — проворчал он, подхватывая меня на руки и стремительным шагом направляясь прочь от этого места.
Я ничего не ответила, крепко вцепившись в его куртку, чтобы не упасть. А на душе появилось странное тревожное чувство. Мне показалось, что кто-то смотрит на меня
Комментарий к Чёрные мотыльки (часть 2)
Извиняюсь за возможные ошибки. Постаралась отредактировать перед очередным недельным исчезновением. Да, по этой же причине на комменты смогу ответить тоже только через неделю.
========== Оставаясь в тени ==========
Многие зимние дни я провела за книгами и дневником у низенького окна. Взгляд то и дело в задумчивости обращался к чернеющей среди снегов полоске леса за рекой. Неслучайная встреча, привела меня в непростое место.
Место, где нет ничего. Только звенящий снежный покой, да ветер. И чудится иногда, будто время здесь застыло и весна не придёт вовсе. Зимний сон окружающей природы величественен и непоколебим. От него веет вечностью и смертью. А с таким-то соседством всегда ярче сны и чувства. Многое воспринимается на грани, остро, ясно…
И мы с Владом ещё не раз спорили, срывая голос и стремясь доказать друг другу неправоту. Я делала это из вредности, опровергая его догматизм, хотя могла бы прекрасно себя чувствовать поступив как обычно, приняв истину такой, какой она есть. Он же свято верил в правоту своего учителя и друга, временами походя на фанатика. Такая преданность вызывала у меня раздражение. Ведь я всё ещё помнила о том, чем всё закончилось в последний раз.
Иногда я искренне и так по-человечески удивлялась тому, почему он ещё не выгнал меня и не отправил домой.
А правда была в том, что не посмеет он меня выгнать. Пусть он ничего не помнит, но я словно его самая дурная и пагубная привычка, от которой он не в силах отказаться. Поэтому сам не отпустит никуда, да ещё и посреди зимы. Только если ненадолго и из необходимости, как и случилось незадолго до моего дня рождения.
Узнав, что близится такой знаменательный праздник, Влад вручил мне список и деньги со словами, что мы обязаны отметить. И отчасти я была даже рада снова оказаться в городе, а заодно наведаться домой, чтобы взять что-нибудь из вещей. Но где-то в глубине души во мне поселилось странное беспокойство.
Уезжая на вечернем автобусе, я поймала себя на том, что ловлю себя на навязчивой мысли. Казалось, что без меня случится что-то плохое и это беспокойство только усилилось, когда автобус проезжал мимо большого городского кладбища.
Я не стала просить меня высадить подобно героине какого-нибудь фильма, просто решив, что сделаю все необходимые покупки сейчас, а утром вернусь пораньше на первом пятичасовом автобусе. Пусть и идти придётся через полгорода, и вставать часа в четыре.
Дома меня не особо ждали. Отца не было, а у матери был особый гость, ради которого она не стала устраивать мне допросов и выволочек. И спокойно собрав вещи и приняв ванну, я отправилась спать в комнату всё ещё считавшейся моей.
Нырнув под одеяло, я надела наушники и включила кассету
Мне снились безмолвные зимние просторы. Чёрное с белым, разбавленное серыми сумерками. Ощетинившаяся иглами застывших волн река и одинокая фигура человека, шагающая к проруби ещё не успевшей затянуться ледяной коркой. И не удивительно. Я сразу узнала это место. Здесь мы с Владом брали чистую воду.
В руках у человека были какие-то верёвки с крючками, глядя на которые я испытала дикое волнение. Мне захотелось окрикнуть его, заставить повернуть назад, но голоса не было. Всё что я могла — только наблюдать за тем, как он разматывает верёвку, погружая её в воду. Но чем больше её уходило вглубь, тем сильнее она натягивалась в его руках.
Вдруг последовал резкий рывок, и верёвка сорвалась, одним из крючков зацепив горе-рыбака за штанину и утаскивая его под лёд.
Совершенно забыв о том, что не могу даже окрикнуть его, я бросилась на выручку. Но мои пальцы прошли сквозь его руки, не встретив никакой преграды. Тогда я подчиняясь некому наитию, нырнула в тёмные речные воды, не испытывая никаких трудностей в связи со стремительным течением. И тогда я увидела чьи-то руки с бледно-синей кожей. Они тянули за верёвку, уходящую во тьму речной глубины.
Размахнувшись, я что есть силы, ударила по рукам, заставляя их выпустить верёвку.
Но радоваться было рано, мужчина ещё не выбрался на лёд, а из темноты передо мной предстало искажённое злостью лицо самой настоящей утопленницы с длинными чёрными волосами зловеще колыхающимися на течении, будто на ветру.
Она потянулась ко мне своими скрюченными от злости или холода пальцами, но вдруг отпрянула и исчезла во тьме. А тем временем, человек выбрался на лёд, отцепив от себя злосчастную верёвку с крючками. Осознав это, я неожиданно почувствовала, насколько сильно колотится собственное сердце и проснулась.
Часы показывали одиннадцать. Понимая, что сейчас точно не усну, я поплелась на кухню, греть чайник.
Возможно, оно и к лучшему, что мне пришлось уйти отсюда. Этот дом слишком сильно напоминает мне о Локи и Сью. Мне даже порой казалось, будто призрак маленькой девочки лишь тихонько притаился где-то рядом, а стоит мне зайти в свою комнату и остаться в одиночестве, я увижу своего зеленоглазого бога.
Только слишком многому теперь суждено навсегда остаться в прошлом. Однажды всё проходит, как дурное, так и хорошее. А найдём ли мы свою частицу вечного, зависит от нас самих.
Я так и не сумела уснуть той ночью, и возвращалась к Владу, чувствуя себя совершенно разбитой.
Открыв дверь маленького вагончика, я прошла внутрь и поставив у порога пакеты с покупками, обнаружила, что Влада нет. Зато нашёлся на кровати крупный чернющий кот, щурящий на солнце свои яркие жёлтые глазищи. А на столе лежала короткая записка.
Утонул в проруби, реинкарнировал в кота. Прошу любить и жаловать. Влад.
Я даже невольно зарычала в тот момент, выскакивая наружу с зажатой в руке бумажкой.