Пламя Севера
Шрифт:
Все-таки смерть родича короля Бергонии может привлечь ко мне нежелательное внимание. Хотя я полностью в своем праве.
– Понял, – спокойно кивнул Сигурд и, обнажив меч, двинулся дальше.
Граф де Морне, гордо задрав подбородок, громко объявил, указывая на меня острием своего полуторника:
– Когда я расправлюсь с бывшим жрецом, ты будешь следующим!
Толпа радостно и одобрительно загалдела. И взоры зевак тут же направились на меня. Люди ждали моего ответа.
Шоу началось!
Кстати, в их взглядах я не заметил осуждения. Кажется, все понимали, что у меня против страйкера не было
А вообще северянам не было никакого дела до каких-то южан. Пусть себе режут друг друга. Главное, чтобы это было весело и при этом было побольше крови.
– Ваше сиятельство! – улыбнувшись, ответил я. – Настоятельно рекомендую вам снять с себя побольше украшений! Иначе они, а также этот прекрасный клинок и эти красивые доспехи, очень скоро окажутся на прилавке местного скупщика!
В толпе послышались смешки.
– Я доберусь до тебя, щенок! Ты все равно не спрячешься за спиной этого еретика!
Народ снова одобрительно загудел. На Сигурда смотрели с явной неприязнью и презрением. Но страйкеру, похоже, было плевать на такое отношение.
Я привычно перешел на истинное зрение и оглядел собравшихся людей. Как и ожидалось, в толпе в разных местах обнаружилось несколько магических свечений. Одаренные тоже пожаловали на бесплатное представление.
Одно из таких свечений исходило от невысокой тридцатилетней женщины с белыми как снег волосами, заплетенными в две длинных косы. На ее бледных щеках играл румянец, а в светло-голубых глазах застыло беспокойство.
Я проследил за ее взглядом и хмыкнул про себя. Девушка явно беспокоилась о моем телохранителе. Очень интересно…
Тем временем жрец осенил бойцов защитным знамением и объявил о начале поединка. А мгновение спустя толпа, замерев, следила за тем, как боевые маги начали сближение.
Матерый и опасный Сигурд был похож на пещерного медведя, который приготовился к смертельному рывку. Движения его противника Графа де Морне, напротив, были изящными и быстрыми, будто у камышового кота.
Они начали с быстрой серии ударов. Их мечи вспыхивали магическими вспышками, металл скользил по металлу, искрясь и скрежеща.
С каждым следующим выпадом темп их атак нарастал. Бойцы пытались нащупать бреши в магической защите друг друга. Мне как видящему они были прекрасно заметны, но, увы, я не мог пока об этом сказать Сигурду. Да и, по правде говоря, мой телохранитель прекрасно справлялся и без всяких подсказок.
Дело в том, что пока толпа, разинув рты, глазела на молниеносные движения боевых магов, более опытные наблюдатели, к примеру, такие как я, прекрасно понимали, что поединок уже по сути закончен, и что именно Сигурд выйдет из него победителем. Граф еще не лежал на земле только потому, что мой телохранитель решил исполнить мою просьбу. Он выжидал удобного момента, чтобы обезвредить бергонца, не убивая его.
И вот, наконец, в схватке настал долгожданный момент. Графу де Морне, видимо, показалось, что за пассивностью Сигурда скрывается слабость или растерянность. Он, победно ухмыльнувшись, решил закончить бой красивым и грациозным выпадом. Мой телохранитель
Будь я на его месте, тоже обязательно воспользовался бы этой возможностью.
Сигурд неожиданно легко уклонился от резкого выпада графа и сделал быстрый рывок вперед. Острие меча в его руке налилось темно-лиловой энергией. А спустя миг последовал удар.
Сигурд метил в сочленение между наплечником и кирасой своего противника. Резкая вспышка – и в магической защите графа появилась брешь.
Этьен де Морне охнул и, закатив глаза, рухнул на землю. Потерял сознание от болевого шока. Из раны на его плече хлынула кровь.
А ведь он еще легко отделался. Если бы Сигурд вовремя не прекратил подачу энергии в свой клинок, правая часть туловища графа превратилась бы в сплошной кровавый фарш. А плечо вместе с рукой и вовсе оторвало бы.
Над площадкой, где проходил поединок, повисла гнетущая тишина. Все ждали дальнейших действий еретика. Я мельком оглядел зевак. Почти одно и то же выражение застыло на их лицах. Думают, что сумрачник сейчас добьет графа.
Тот в свою очередь молча обернулся и взглянул на меня. Дождавшись моего кивка, он посмотрел на сопровождающих графа.
– Мой господин просил меня не убивать вашего хозяина, – произнес он спокойно. – Я выполнил его приказ. Передайте его сиятельству, что трофеи, причитающиеся мне за победу в поединке, он может доставить моему господину. И еще…
Сигурд нашел взглядом Пьера Леже, которой в этот момент выглядывал из-за спин бойцов графа и, кивнув на него, произнес ледяным голосом:
– Вместе с трофеями я хочу, чтобы вы доставили язык этого лжеца. Этот простолюдин должен понести соответствующее наказание.
Пухлое лицо Пьера Леже побледнело, а в глазах застыл ужас.
– Если этого не произойдет, я приду за ним сам, – добавил Сигурд, а потом молча развернулся и двинулся в мою сторону.
Когда проходил мимо той красивой женщины с необычными волосами, я заметил теплые взгляды, которыми они быстро обменялись.
Хм… Похоже, мой телохранитель не такой уж и толстокожий. Судя по всему, сердце бывшего ледяного рыцаря принадлежит этой истинной.
Предместье Фьёрдграда, где располагались основные столичные мастерские, чем-то напоминало мне вестонские ремесленные кварталы. Этот район, как и его южные собратья, был наполнен необычными звуками, запахами и атмосферой некой мистики и творчества. Узкие улочки, извивающиеся между каменными домами, создавали лабиринт, в котором легко было заблудиться тому, кто сюда попадал впервые.
Вдоль этих улочек находились разнообразные мастерские, каждая со своей вывеской и зазывалами. Кузницы, где гремело звонкое пение молота о наковальню; ювелирные мастерские, где золотые изделия сияли в лучах северного солнца. Особняком, почти на отшибе располагались кожевенные мастерские, со стороны которых доносились специфические запахи.
Воздух Предместья Мастеров, именно так назывался этот район, был насыщен ароматами кожи, дерева, камня и множества других материалов, смешанных с кисло-горькими запахами алхимических мастерских, где варились особые смеси и зелья. Энергия творчества и кропотливого труда ощущалась на каждом углу, в каждом звуке и в каждой мастерской.