Пламя страсти
Шрифт:
— Думаю, ваши ожидания оправдались, — неожиданно сказал Лайм, отвлекая молодую мать от беспокойных мыслей.
Не сводя глаз с сына, с важным видом восседавшего на руках дяди, она непонимающе переспросила:
— Ожидания?
Лорд Фок удивленно выгнул бровь.
— Я имею в виду Эшлингфорд.
Как же она сразу не догадалась?! Сейчас Лайм заговорил с ней первый раз с того вечера, когда он так дерзко попытался опровергнуть свою «никчемность», как выразилась тогда Джослин. Поэтому от растерянности женщина не сразу сообразила,
— Замок великолепен, — смущенно проронила она. — Я и не предполагала, что он так красив.
— Разве Мейнард не говорил вам?
Мысленно проклиная себя за то, что сказала лишнее, Джослин мужественно встретила взгляд мужчины.
— Он никогда не рассказывал о своем доме.
Она снова вспомнила нечастые визиты мужа. Большую часть времени Мейнард проводил с ее отцом, играя в азартные игры с раннего утра до поздней ночи. Когда же муж беседовал с ней, его разговоры почти всегда касались незаконнорожденного сводного брата, который украл у него баронство. Только теперь Джослин смогла убедиться в том, что он бесстыдно обманывал ее. Неужели время опровергнет и остальные его рассказы?
Женщина насторожилась. Однако, к ее удивлению, Лайм не стал больше ни о чем расспрашивать и посмотрел на Оливера. Мальчик, сморщив лоб, прислушивался к их беседе. Лорд Фок спросил:
— Ты готов увидеть комнату, которая в один прекрасный день станет твоей?
Лоб Оливера мгновенно разгладился.
— Да!
Пройдя мимо Джослин, Лайм поднялся по ступенькам вверх и вскоре скрылся из вида. Глядя на широкую, почти вдвое шире, чем в Розмуре, лестницу с массивными деревянными перилами, вдова почувствовала, как ее сердце судорожно сжалось от тоски по родному дому. Боже, какой огромный замок! Удастся ли ей когда-нибудь сделать его домом для Оливера?
— Глупая женщина! — раздался раздраженный голос Иво.
Джослин оглянулась.
— Чем я так не угодила вам, отец Иво? — с обидой в голосе поинтересовалась она, задетая его словами.
— Думаю, вам не следовало оставлять сына Мейнарда один на один с человеком, который желает ему смерти, — процедил он.
В зале воцарилась тишина, но женщина всем своим существом чувствовала пристальное внимание окружающих. Подданные, затаив дыхание, ждали ее ответа.
— Лайм Фок не причинит зла Оливеру, — гордо вскинув голову, уверенно заявила мать наследника.
Вне себя от ярости, Иво шагнул к ней. Казалось, он вот-вот ударит ее. Но, усилием воли сдержав порыв, священник лишь до боли сжал кулаки.
— Так как ваша голова занята совсем другим, защищать сына Мейнарда придется мне.
Резко повернувшись, он решительно направился к лестнице.
Джослин поняла, что именно Иво имел в виду. Он намекал на то, что страсть к Лайму вытеснила из ее сердца любовь к сыну.
— Я не просила вас о помощи, святой отец. И никогда не попрошу.
Иво остановился.
— Вам и не нужно просить. Мейнард перед смертью наказал мне заботиться
— Значит, Оливер для вас всего лишь наследник?
Священник метнул в нее пылающий взгляд.
— Нет, не только наследник. Он значит для меня гораздо больше. — Гордо подняв голову, Иво начал подниматься по ступенькам, оставив женщину в полной растерянности.
Обретет ли она покой в Эшлингфорде? Неужели ей придется растить сына, опасаясь священника, ненавидевшего ее, с одной стороны, и Лайма Фока — с другой?
Тяжело вздохнув, Джослин тряхнула головой и посмотрела на Эмму.
Старая женщина шагнула к ней.
— Вас что-то беспокоит, дитя мое? — спросила она хриплым от старости голосом.
Джослин испытывала симпатию к женщине, с открытой душой принявшей Оливера, однако не сразу решилась поделиться с ней сокровенными мыслями и опасениями. Помедлив несколько секунд, она тихо произнесла:
— Я не доверяю отцу Иво. Мне кажется, он одержим ненавистью к племяннику. А я не понимаю, почему.
— Вы правы, — согласилась Эмма. — Он действительно ненавидит его лютой ненавистью.
— Но почему? Неужели только потому, что в венах Лайма течет не совсем благородная кровь? Но разве это должно его волновать?
Служанка ласково провела ладонью по плечу молодой женщины.
— Мы обязательно поговорим о Лайме и Иво. Но не сейчас. Пойдемте, я отведу вас в вашу комнату.
Джослин показалось, что в мгновение ока на нее навалилось нечеловеческая усталость, накопившаяся за предыдущие три дня, проведенные в седле. Она безропотно позволила провести себя через зал и вверх по лестнице. Поднявшись по ступенькам, вдова услышала восторженный голосок Оливера, доносившийся из комнаты, расположенной справа.
— Не волнуйтесь за него, — успокоила ее Эмма, увлекая в противоположную сторону. — Лайм не позволит дяде причинить зло ребенку.
В Лайме Джослин уже не сомневалась, однако Иво вызывал у нее серьезные опасения.
— Но Оливеру необходимо поспать после столь длительного и утомительного путешествия и…
— По-моему, он устал от безделья, — напомнила Эмма. — Пусть насладится свободой, лучше будет спать ночью.
Молодая мать продолжала колебаться.
— Я приду за ним, как только вы устроитесь в комнате, — заверила служанка.
— Ну, хорошо, — сдалась Джослин.
Свернув налево по коридору, Эмма привела Джослин в скромно, но со вкусом обставленную уютную комнату, уже приготовленную для новой хозяйки.
— Раньше эта спальня принадлежала леди Анне, — сообщила старая женщина.
Матери Мейнарда! Как и о покойном муже, Джослин почти ничего не знала о ней, за исключением двух вещей: благодаря своему сильному характеру, она внушала сыну благоговейный страх и ее внезапная смерть вскоре после кончины отца стала для Мейнарда тяжелым ударом.