Планета Большевиков: война
Шрифт:
Народный комиссар юстиции И. З. Штейнберг, член партии левых эсеров, учитывая, что подлежащие расстрелам люди были определены Лениным очень расширительно, возражал. Он позже вспоминал: «Было трудно спорить об этом с Лениным, и вскоре наша дискуссия зашла в тупик. Мы обсуждали огромный террористический потенциал этой суровой полицейской меры. Ленина возмущало, что я возражаю против нее во имя революционной справедливости и правосудия. В конце концов я воскликнул раздраженно: «Зачем тогда нам вообще комиссариат юстиции? Давайте назовем его честно комиссариат социального истребления, и дело с концом!» Лицо Ленина внезапно просветлело, и он ответил: «Хорошо сказано… именно так и надо бы его назвать…, но мы не можем сказать это прямо». Прикрываясь разговорами о равенстве, братстве, справедливости, Ленин начал уничтожать всех недовольных его строем. Недовольных было большинство. Что тогда делать? Уничтожать!
Можно было бы идти после захвата власти мирным путем, конкурируя с другими партиями, завоевывая авторитет у народа, не разгоняя Учредительное собрание? Нормальным демократическим путем? Нет. Это противоречило
Дошло до того, что в институтах закрыли юридические факультеты, потому что изучать стало нечего. Это стало полностью бандитское государство. Для осуществления задуманного террора создали в декабре 1917 года ВЧК – Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией. Вот она и занялась уничтожением в стране лучших людей. Их всех поголовно обозвали «врагами». Потом эти «враги» будут всегда на протяжении всей ленинско-сталинской диктатуры, уничтожив одних, принимались за других. При этом не забывали сваливать на них все провалы экономической политики. Очень удобная штука. Дескать, вредители во всем виноваты. А они, большевики, все мудрые и радеют день и ночь о благе народа. И так на протяжении всей советской власти в большей или меньшей степени. Дзержинский говорил: «Право расстрела для ЧК чрезвычайно важно». Уничтожали всех по политическим убеждениям. С большой радостью. Чем быстрее и больше будет расстреляно – тем лучше. Остальных отправляли в лагеря на принудительные бесплатные работы.
А как же Ленин относился к народу испытуемой страны? Очень плохо. Это если сказать мягко. Он был чужой для этого народа. Ленин его не знал и не любил. С 30 лет от роду Ленин жил за границей. До этого учился, немного работал. Жизни страны толком не знал и не хотел знать. Он никогда сам не стоял у станка и никогда не пахал в поле, и естественно не знал таких людей, но почему-то решил, что лучше всех знает, что нужно русским рабочим и крестьянам. Он был оторван от реальной российской жизни. За границей он окончательно оторвался от страны, ее проблем, реальной действительности. Не понимал, как живет народ, чем живет, что ему нужно. Уж точно коммунизм народу был не нужен! Если не нужен, так мы, большевики, этому непонятливому народу навяжем его насильно, потом благодарны будут. Они же не понимают своего счастья, придурки. Там вдали от России Ленину, видимо, было скучно от безделья. Революция в России, по его словам, произойти при его жизни не может. Переворот не имел объективных предпосылок. А что еще делать? Тут подвернулся случай продаться немцам. А почему нет по его понятиям? Для кого делать переворот? Для немцев, врагов России. Под лозунгом освобождения рабочего класса от гнета капиталистов, предал национальные интересы. Ленин лишил Россию победы, он вывел ее из войны для немцев. Это предательство Ленина. Да и гнета никакого не было. Ленин прикрывался этой фразой. Плевать он хотел на этот народ, на Россию, на ее территориальную целостность. Зачем ему революция? Ему хотелось, как садисту поиздеваться над народом. Провести эксперимент, получиться что-либо на практике из его и с Марксом и Энгельсом теоретических умозаключений. Отомстить за террориста брата. Его купили немцы через Парвуса (Гельфанда), даже билет на поезд купили лишь бы привести его к власти. Это как заведующему лабораторией интересно проводить эксперименты над мышами и смотреть, что получится. Ленин хотел, как над мышами лаборанту, провести испытание над людьми отдельно взятой страны ради эксперимента под названием «коммунизм». Вот что он говорил о народе после заключения позорного Брестского мира, а по сути предательства интересов страны, когда Россия лишилась трети территории: «Мы защищаем не великодержавность: от России ничего не осталось кроме Великороссии, а на Россию мне плевать, и даже не национальные интересы, – мы утверждаем интересы мирового социализма, что выше интересов национальных, выше интересов государства». (ПСС, т. 36). Брестский мир, который был заключен 3 марта 1918 года между Германией и большевиками о выходе России из Первой мировой войны. Вот еще что он говорил по поводу территориальной целостности страны: «Мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого? Кто это скажет, тот шовинист». (ПСС, т. 31, стр. 432–437). Шовинист – это человек, считающий свою нацию исключительной и презирающий все остальные народы. Ленину единая Россия не нужна была. А вот белые выступали за единую и неделимую страну.
Вот еще одно ленинское выражение: «А на Россию мне наплевать, я большевик…», об этом написал дипломат Г. Соломон в своей книге «Среди красных вождей» (с. 15). Может это сказано сгоряча? Да нет, вот еще несколько выражений Ленина не уступающих по своей антирусской, антинациональной направленности: «Пусть 90 % русского народа умрет, но 10 % доживет до мировой революции»…; «русский народ велик, как может быть велик держиморда, угнетающий другие народы»…; «русский человек плохой работник по сравнению с передовыми нациями…»; «Русь!.. Сгнила?.. Умерла? Подохла?.. Что же!.. Вечная память тебе»; «русские – тютя, рохля, ленивы…»; «партия не пансион для благородных девиц. Иной мерзавец может быть для нас именно тем и полезен, что он – мерзавец»…; «все нравственно, что идет на пользу большевиков»…; «Все лица, несогласные с большевиками, считаются без исключения буржуями и белогвардейцами…»; «необходимо шире применять расстрелы…»; «раздайте русским дуракам работу…»; «давить Русь и великорусскую
Троцкий выражался в том же духе: «Это русское быдло, надо столкнуть лбами…»; «камня на камне не оставить от России и русского хлама…»; «о каких русских вы говорите? Я таких не знаю…».
Вот вам истинная и неприкрытая сущность большевиков. Ребята, ваши предки им были не нужны. Вы теперь понимаете, для чего они решили провести эксперимент? Их отношение к испытуемым? Вот почему им было все равно, что будет с народом. Они только прикрывались фразами о свободе, равенстве, братстве, защите, освобождении людей, а сами уничтожали, закабаляли этот народ ради чистой идеи. Вот поэтому они и сразу начали проводить геноцид и террор этого не нужного им народа.
Для упрощения проведения террора и геноцида решили создавать «тройки». Это ускоряло процесс, сокращало «бюрократические» судебные процедуры. Зачем суды присяжных с защитой? Когда можно быстро, без апелляции уничтожать людей. Первая расстрельная «тройка» – орган внесудебной расправы с расстрельными полномочиями была создана 15 июня 1918 г. В этот день коллегия ВЧК постановила: «Составить тройку из представителей партии коммунистов (больш.) и левых с.-р., которые и уполномочиваются решать вопросы о расстреле. Избраны в тройку: Дзержинский, Лацис и Александрович. Заместителями к тройке избраны: тт. Фомин, Петерс и Ильин. Расстрелы применяются ко всем, кто замешан в заговоре против советской власти и республики, если это будет доказано. Приговоры тройки должны быть единогласны». Тройки исполняли роль уничтожения противников режима. Они являли собой тип «революционной законности». Это было ускоренное и тайное судопроизводство на протяжении 35 лет советской власти. Претворяли это в жизнь органы ВЧК, ОГПУ, НКВД, НКГБ, МГБ. Просуществовали до апреля 1953 года.
Кто такие несогласные с большевиками? Это классовые враги. А что с ними надо делать? Вот постановление подоспело, которым они пользовались всегда. Это запоздавшее почти на год постановление как-то узаконило расстрелы и посадки, показало, что красный террор – это государственная политика незаконной власти. И только в сентябре 1918 года приняли постановление «О красном терроре».
Этому предшествовала записка Дзержинского: «Совет народных комиссаров, заслушав доклад председателя Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; необходимо обезопасить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам».
Естественно в постановление вошли эти слова Дзержинского. Нижеследующее постановление, которое являлось неправовым актом, обличенное в правовую форму гласило: «Обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью», «…необходимо обеспечить Советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях», «подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам». При этом смертная казнь в законах всегда подчеркивалась как имеющая временный характер, но действовало всегда.
Прочтите, оно не большое.
Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности о деятельности этой Комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.
Это постановление создавало как бы узаконенное начало террора большевиков: создание концлагерей для изолирования «классовых врагов», уничтожение всех оппозиционеров, «причастных к заговорам и мятежам». ВЧК и так было наделено полномочиями брать заложников, выносить приговоры и приводить их в исполнение. ВЧК не стала неким юридическим институтом, а стала как «вооруженная часть партии и карающий меч диктатуры пролетариата».
Сразу же после выхода постановления было объявлено о расстреле 29 контрреволюционеров, которые были заведомо непричастны к покушениям на Ленина и Урицкого – в том числе бывшего министра внутренних дел Российской империи А. Хвостова, бывшего министра юстиции И. Щегловитова и др. В первые дни сентябрьского красного террора в Петрограде погибло более 500 человек. По всей стране были казнены тысячи людей, часть из которых была виновата лишь в принадлежности к «контрреволюционным» классам и общественным течениям – предприниматели, помещики, священники, офицеры, члены партии кадетов, взятые в заложники крестьяне.