Планета доктора Моро

Никитин Михаил Александрович

Он на всякий случай сделал простейшие прикидки. Даже если предположить, что плотность атмосферы соответствует временам Ма-Алека-Андры (а она сейчас во много раз выше), и добавить, что барсумская биосфера потребляет столько же кислорода, сколько земная (а она во много раз меньше), то всё равно запасов кислорода должно хватить на три с лишним марсианских года или на без малого шесть земных!

«То ли я чего-то не учитываю, то ли всё это грандиозное мошенничество, и Барсуму ничего не угрожает. Даже при самом худшем раскладе они три раза успеют продолбить стену фабрики, прежде чем концентрация кислорода станет критически низкой! И это если предположить, что фотосинтезом на планете вообще никто не занимается, а ведь какая-то флора здесь есть, пусть и недостаточная для полного обеспечения фауны».

Он выслал

автоматические зонды взять пробы воздуха в разных районах планеты. Вряд ли кому-то в такой ситуации будет до тщательного изучения неба, а если и заметят — вряд ли станут тратить время на перехват. Все крупные государства Барсума уже знали о случившейся катастрофе.

Стоило ему взглянуть на результаты проб — и его спокойствие словно ветром унесло.

Неизвестные злоумышленники не просто отключили атмосферную фабрику! Они переключили её в режим выработки монооксида углерода, более известного, как угарный газ! При этом хитрая система труб (которая в норме обеспечивает равномерную доставку кислорода всем районам и исключает образование пожароопасных регионов) работала против марсиан — концентрация отравы медленно повышалась во всех обитаемых районах планеты, не вызывая подозрений, пока не достигнет опасного порога. При этом для воспламенения доля CO в воздухе будет всё ещё слишком мала.

Это был очень грамотный ксеноцид. Не стоит даже думать, что такое можно проделать случайно — провернуть подобную комбинацию может только специалист по терраформирующей технике и биологии живых организмов.

Ричард, конечно, мог бы предотвратить его в три щелчка пальцев. Причём предотвратить в одиночку, даже не требуя помощи остального Ковенанта. Раз — прыгаем к Барсуму (именно прыгаем, на досвете уже не успеть долететь). Два — хватаем трамод и мчимся к фабрике. Три — проходим сквозь её «непроницаемые» стены и переключаем машины на очистку от угарного газа и синтез кислорода, как и положено. Вот только после этого о секретности Ковенанта в Солнечной придётся забыть — об этом «подвиге» каждый калот будет знать. Предположим, на планете он ещё сможет стать более или менее невидимым, но вот открытие портала пространства скольжения над планетой — видно даже невооружённым глазом.

Спрашивается, готов ли он пожертвовать конспирацией ради спасения жителей планеты, которые ему не друзья и не родственники?

Он хотел было вызвать Охотника за душами и спросить, какова вероятность вымирания Барсума в ближайшую неделю, но передумал. Допустим, Охотник укажет десять процентов или ниже. И что это даст? Может, она как раз потому и низкая, что Ричард всех спасёт?

Кстати, об Охотнике… если прыгнуть на малую высоту, куда-нибудь в необитаемую область, впритык к поверхности… «Найткину» не в первый раз такой манёвр выполнять. Конечно, барсумские пустыни необитаемы только условно. Но сочетание рекомендаций Охотника и орбитальных съёмок поможет избежать столкновения с племенами зелёных кочевников. Ему понадобится территория без единого наблюдателя в радиусе… 88 километров?! Многовато, вряд ли удастся выцарапать такой большой кусок безлюдной пустыни. А если прыгнуть в естественную впадину? Например, в долину реки Исс? Там вполне можно найти участки без паломников. А лететь от этой долины до центральной фабрики не так далеко — две тысячи километров максимум.

Он скомандовал ИИ начать расчёт внутрисистемных прыжков к Марсу и вызвал на связь Охотника.

* * *

Так получилось, что Ричард впервые в этой эпохе оказался на родной (для Алефа) планете, хотя занимался её проблемами уже не первый год. Пафосные выражение вроде «впервые ступил на её почву» или «впервые вдохнул её воздух» были здесь неприменимы. Он не касался ногой земли, потому что летел, и не дышал, потому что кислородная атмосфера была бы для него ядовита.

Долина реки Исс представляла собой впечатляющее зрелище. Эта система каньонов превышает знаменитый большой каньон реки Колорадо в 10 раз по длине, в 7 — по ширине и в 7 — по глубине, и является самым крупным известным каньоном на планетах (самый большой каньон в Солнечной системе обнаружен на спутнике Плутона — Хароне). Земляне намного позднее назовут её долинами Маринера. Это также почти единственное место на Барсуме, где можно встретить дикую высшую растительность, не поддерживаемую гидропоникой (мох,

распространённый в пустошах, не в счёт). Казалось бы — за право заселить этот Эдемский сад должны идти непрерывные сражения, но долина пуста, если не считать немногочисленных лодочек паломников. Религиозные соображения удерживают красных и зелёных барсумцев подальше от этого места.

Увы, любоваться красотами не было времени. Следовало найти место для парковки «Найткина» и как можно быстрее вылетать на юг. Каждый час промедления в атмосферу выбрасывались сотни тысяч тонн яда — а угарный газ очень коварен, он если и не убивает сразу, то может оставлять долгосрочные последствия для здоровья. Конечно, барсумцы благодаря симбиозу с растениями, а также своей продвинутой медицине более устойчивы в этом отношении — всё, что их не убивает на месте, со временем пройдёт. Но тем не менее газ может оказать угнетающее воздействие на экосистему в целом — белым обезьянам или диким бантам никто не будет оказывать медицинскую помощь.

На трёх махах он достиг заветного здания менее чем за час. Фабрика была окружена сводной спасательной командой из красных барсумцев разных городов-государств, а над ней парил такой же сводный флот. Даже несколько тысяч зелёных кочевников были здесь — они не могли помочь технически, но охраняли работников от возможного нападения с земли. Какая жалость, что такое трогательное единство жители планеты демонстрировали лишь в последние дни своей жизни. И как только фабрика снова заработает нормально, они тут же дрожащими от отравления руками потянутся к мечам и «радиевым» карабинам.

Впрочем, жаль — это если смотреть с точки зрения землянина, которому Барсум почему-то дорог. Для всех остальных жителей Солнечной его раздробленность — большая удача. Да и сами барсумцы не видят в вечных войнах ничего печального или предосудительного.

Он уже собирался нырнуть в стену, убедившись, что его никто не заметил, когда увидел быстро приближающийся с юга воздушный корабль.

Этот был одноместный скоростной флаер с опознавательными знаками, которые Ричарду ничего не говорили — хотя он знал эмблемы и цвета всех ведущих городов-государств Барсума. Однако тем, кто штурмовал твердыню они, похоже, что-то сказали — один из зелёных воинов вскинул винтовку, но его командир сильным ударом выбил оружие из руки. Да и воздушное охранение красных поспешно расступилось, давая новому гостю место для посадки.

Флаер приземлился довольно неуклюже — врезавшись носом в грунт почти на полметра. Поскольку никаких поломок системы управления Ричард не видел — либо пилот давно не сидел за штурвалом, либо был не в лучшей форме. Впрочем, кто сейчас на Барсуме, кроме Ричарда, был в хорошей форме?

Из кабины выпрыгнул мускулистый золотоволосый белокожий мужчина, чей лоб был украшен диадемой с удивительным кристаллом-призмой — он расщеплял падающий солнечный свет на девять монохроматических лучей — семь видимых, примерно соответствующих земной радуге, ближний инфракрасный и ультрафиолетовый. Землянин, разумеется, два последних бы не увидел, но и марсиане их обычно не видели. Лучи воспринимались только глазами пришельца, спектр видения которых был хирургически расширен. А уже носитель диадемы телепатически транслировал образ этих двух лучей всем окружающим — так же как лотарцы транслировали образы своих предков. В целом комплекс зрения, амулета и психосилы служил очень ощутимым подтверждением его власти, которые было сложно подделать, даже похитив кристалл. Ричард бы, например, не смог — лучи он видел, но не мог их спроецировать. А Нотар на его месте просто не знал бы, «какого цвета» инфракрасное излучение. Хотя для Дж-Онна или М-Ганн тут не возникло бы проблемы.

Золотоволосый пришелец подошёл к броневым дверям вплотную, сосредоточился — и выпустил девять импульсов, девять образов звука, которые, как догадался Ричард, соответствовали девяти лучам в его диадеме.

И первая из трёх бронедверей поехала внутрь!

— Кто вы?! — ошеломлённо воскликнул предводитель красных марсиан, которые безуспешно пытались подобрать код уже два дня. — Только два человека на всём Барсуме знали этот пароль!

— Только двое из низших существ, подобных вам, — надменно поправил их пришелец, открывая вторую и третью дверь. — Я святой ферн десятого цикла, Сатор Трог! Быстро запустите машины, или мне придётся всё делать своими руками?!