Планета изгнания (авт. сборник)
Шрифт:
Подобные допущения — не просто прихоть писательницы, а специфика первобытных культур, которую отмечала Теодора Кребер: “Индейцы яна любили рассказывать друг другу свои сны. Возможно, они даже пытались предсказывать события. Особую роль играли видения, в которых они черпали силу”.
Подход писательницы к изображению своеобразной культуры атшиян в целом вполне научен, если не считать утопических черт миросозерцания самого автора, видящего в таких цивилизациях не только
Любов излагал свои наблюдения в рапортах и, как мог, старался предостеречь, но к нему никто не прислушался. И только вмешательство эмиссаров Совета Лиги пресекает злостные нарушения “экологической конвенции”. Колония ликвидируется. “На Атши наложен запрет, — сообщает Селверу представитель Лиги. — И в этом помог Любов ценою своей жизни. Смерть не помешала ему достигнуть этой цели, не помешала завершить избранный им путь”.
При том, что в мажорном финале безусловно есть некоторая искусственность — Лига напоминает здесь deus ex machina, — конечное торжество справедливости, победа гуманных принципов выражают исторический оптимизм автора.
Повесть “Слово для “леса” и “мира” одно” хронологически следует за “Левой рукой тьмы” и предшествует “Обездоленным” — двум вершинам творения Урсулы Ле Гуин. В обоих романах с обостренной социальной зоркостью моделируются куда более развитые внеземные цивилизации, ставятся и новых ракурсах актуальные проблемы контактов, взаимопонимания разных миров.
Планета Гетен, что означает “Зима”, рисуется глазами землянина негра Генли Ай, которому поручено выяснить возможности включения Гетена в Лигу Миров. Чернокожему человеку предстоит адаптироваться к суровому климату наступающего ледникового периода, понять этот странный белоснежный мир, необычную физиологию двуполости гуманоидной расы и вытекающие из биологической природы гетенианцев психологию, нравы, характер, почти полностью исключающие агрессивные наклонности, войны, насилие. И все же, как выясняется, на Гетене далеко не все благополучно. Противоречия и трудности отчасти обусловлены вечной зимой, но в большей мере — пороками социального устройства.
Самые интересные страницы — поэтические описания ландшафтов, вставные
Глубокими размышлениями художника-социолога о путях развития и судьбах цивилизаций проникнут роман “Обездоленные”, где автор безоговорочно осуждает капиталистический строй как исчерпавшую себя социальную систему в противовес бесклассовому перспективному обществу, основанному на коммунистических принципах, хотя, правда, и в ограниченном, скорее анархистском понимании.
Население планеты Анаррес (в созвездии Тау Кита) обходится без государственной власти, без правительства и законов, без частной собственности. Все держится на чувстве коллективизма и взаимной ответственности, на справедливом распределении материальных благ. Но отсутствие действенной системы управления, не до конца изжитые рецидивы эгоизма, а также частые стихийные бедствия, неурожаи, засухи (климат здесь очень суровый) тормозят дальнейшее продвижение общества. Сознавая его несовершенство, писательница снабдила книгу подзаголовком “Противоречивая утопия”. (Впрочем, в таком варианте она и не могла быть иной.)
Герой произведения, гениальный физик Шевек, побывав на соседней планете Уррас, где господствует капитализм в его крайнем выражении (военные диктатуры, террор), приходит к заключению, что мир Анарреса, при всех его недостатках, обладает неисчислимыми преимуществами перед этим неисцелимо больным обществом. Там “нет ничего, кроме государств и их оружия, богатых и их лжи, бедных и их бесправия”, тогда как мир Анарреса одушевлен верной идеей — идеей свободы и человеческой солидарности. Социальная система, которую с гордостью представляет Шевек, может и должна быть улучшена ибо она в основе здоровая и содержит стимулы внутреннего развития.
Евг. Брандис