Планета Изгнания
Шрифт:
— Альтерран, я слушал, теперь слушай ты. Люди иногда пугаются и убегаются и убегают еще до того, как появится враг. Мы слышим то одну новость, то другую. Но я стар. Я дважды видел Осень, я видел приход Зимы, я видел, как идет на юг гааль. И скажу тебе привду.
— Я слушаю, — сказал дальнерожденный.
Гааль обитает на севере, вдали от самых дальних Пределов, где живут люди, говорящие одним с нами языком. Предание гласит, что их летние угодья так обширны, покрыты травой и простираются у подножия гор с реками льда на вершинах. Едва минует первая половина Осени, в их земли с самого дальнего севера, где всегда Зима, приходит холод и снежные звери, и, подобно нашим зверям, гаали откочевывают
Молодой дальнерожденный сидел, склонив голову, и размышлял — так долго, что Вольд позволил себе посмотреть прямо на его лицо.
— Все, что ты сказал, Старейший, правда, полная правда, и было неизменной правдой в былые Годы. Но теперь, теперь новое время. Я — один из первых моих людей, как ты — первый среди своих. Я прихожу как один вождь к другому, ища помощи. Поверь мне, выслушай меня: наши люди должны помочь друг другу. Среди гаалей появился большой человек, глава всех племен. Они называют его не то Куббан, не то Коббан. Он объединил все племена и создал из них войско. Теперь гаали по пути на юг не крадут отбившихся ханн, они осаждают и захватывают Зимние Города во всех Пределах побережья, убивают весеннерожденных мужчин, а женщин обращают в рабство и оставляют в каждом городе своих воинов, чтобы держать его в повиновении всю Зиму. А когда придет Весна и гаали вернутся с юга, они останутся здесь. Эти земли будут их землями — эти леса, и поля, и летние угодья, и города, и все люди тут — те, кого они оставят в живых.
Старик некоторое время смотрел в сторону, а потом произнес сурово, еле сдерживая гнев:
— Ты говоришь, я не слушаю. Ты говоришь, что моих людей победят, убьют, обратят в рабство. Мои люди — истинные мужчины, а ты — дальнерожденный. Побереги свои черные слова для собственной черной судьбы!
— Если вам грозит опасность, то наше положение еще хуже. Знаешь ли ты, сколько нас живет сейчас в Космопорте? Меньше двух тысяч, Старейший.
— Так мало? А в других городах? Когда я был молод, ваше племя жило на побережье и дальше к северу.
— Их больше нет. Те, кто остался жив, пришли к нам.
— Война? Моровая язва? Но ведь вы никогда не болеете, вы, дальнерожденные.
— Трудно выжить в мире, для которого ты не создан, — угрюмо ответил Агат. — Но как бы то ни было, нас мало, мы слабы числом и просим принять нас в союзники Тевара, когда придут гаали. А они придут не позже чем через тридцать дней.
— Раньше, если гааль уже в Тлокне. Они и так задержались, ведь в любой день может выпасть снег. Они поспешат!
— Они не будут спешить, Старейший. Они движутся медленно, потому что идут все вместе — все пятьдесят, шестьдесят, семьдесят тысяч!
Внезапно Вольд увидел то, о чем говорил дальнерожденный: увидел неисчислимую орду, катящуюся плотными рядами через перевалы за своим высоким плосколицым
— Я слышал тебя, альтерран.
— Но не все, Старейший!
Какая дикая грубость! Но что взять с дальнерожденного?! Да и потом, среди своих он — один из вождей… Вольд позволил ему продолжать.
— У нас есть время, чтобы приготовиться. Если люди аскатевара, люди Аллакската и Пернмека заключат союз и примут нашу помощь, у нас будет свое войско. Оно встретит Откочевку на северном рубеже ваших трех Пределов, и гааль вряд ли решатся вступить в битву с такой силой, а вместо этого свернут к восточным перевалам. Согласно нашим хроникам, в былые Годы гаалы дважды выбирали этот восточный путь. А так как Осень на исходе, дичи мало и наступают холода, гаали, встретив готовых к битве воинов, наверное, предпочтут свернуть, чтобы продолжать путь на юг без задержки. Я думаю, что у Куббана есть только одна тактика: нападать врасплох, полагаясь на численное превосходство. Мы заставим их свернуть.
— Люди Пернмека и Аллакската, как и мы, уже ушли в свои Зимние Города. Неужели вы еще не узнали Обычая Людей? С наступлением Зимы никто не воюет и не сражается!
— Растолкуй этот Обычай гаалям, Старейший! Решай сам, но поверь моим словам!
Дальнерожденный вскочил, словно стремясь придать особую силу своим уговорам и предостережениям. Вольд пожалел его, как часто теперь жалел молодых людей, которые не видят всей тщеты стараний и замыслов, не замечают, как их жизнь и поступки проходят бесследно между желанием и страхом.
— Я слышал тебя, — сказал он почти ласково. — Старейшины моего племени услышат твои слова.
— Так можно мне прийти завтра и узнать?..
— Завтра или день спустя…
— Тридцать дней, Старейший! Самое большое — тридцать дней!
— Альтерран, гааль придет и уйдет. Зима придет и уйдет. Что толку в победе, если воины после нее вернуться в недостроенные дома, когда землю уже скует лед? Вот мы будем готовы к Зиме и тогда подумаем о гаале… Но сядь же… — Он снова развязал мешочек и отломил еще крошку гезина для прощального вдоха. — А твой отец тоже был Агат? Я встречал его, когда он был молод. И одна из моих недостойных дочерей сказала мне, что встретила тебя, когда гуляла на песках.
Дальнерожденный быстро вскинул голову, а потом сказал:
— Да, мы встретились с ней там. На песках между двумя приливами.
Глава 3. Истинное название солнца
Что вызывало приливы у этих берегов: почему дважды в день к ним стремительно подступала вода, катясь гигантским валом высотой от пятнадцати до пятидесяти футов, а потом опять откатывалась куда-то вдаль? Ни один из Старейшин города Тевара не сумел бы ответить на этот вопрос. Любой ребенок в Космопорте сразу сказал бы: приливы вызывает луна, притяжение луны.
Луна и земля обращаются вокруг друг друга, и цикл этот занимает четыреста дней — один лунокруг. Вместе же, образуя двойную планету, они обращаются вокруг солнца торжественным величавым вальсом в пустоте, длящимся до полного повторения шестьдесят лунокругов, двадцать четыре тысячи дней, целую человеческую жизнь — один год. А солнце в центре их орбиты, это солнце называется Эльтанин, Гамма Дракона.
Перед тем как войти под серые ветви леса, Джейкоб Агат взглянул на солнце, опускающееся в туман над западным хребтом, и мысленно произнес его истинное название, означавшее, что это не просто солнце, но одна из звезд среди мириада звезд.