Планета КИМ
Шрифт:
— Какой ужас! — сказала Соня в один из моментов тишины, — какая страшная сила! Ведь если камни пробьют крышу, то нам не сдобровать.
— Да, — ответил Семен, — но, к счастью, алюминий, обработанный составом профессора Сергеева, так прочен, что эта опасность нам, пожалуй, не угрожает.
Соня подошла к окну и глядела в темноту. Камни гремели по крыше, но снаружи было спокойно. Вдруг, при слабом мерцании звезд, какая-то тень, размеров которой она даже приблизительно не могла определить из-за огромной быстроты падения, бесшумно скользнула вниз. В этот же момент Костров быстро подошел к ней и, мягко, но настоящему, обняв ее за плечи, отвел от окна. Маленький Ким,
Грохот возобновился с новой силой, время от времени прерываясь страшным мгновенным скрежетом скользящих вдоль стен метеоров.
— А Петя?! — с ужасом вскрикнула Нюра.
— Петя, вернее всего, пережидает в ракете, — заметил Семен, — у него достаточный запас воздуха.
— Я пойду к нему! — Нюра бросилась к сундуку, где лежали термосные костюмы.
Но Семен властно взял ее за руку:
— Ни в коем случае ты не выйдешь отсюда! — резко, стараясь подавить свое волнение, сказал он. — Это не имеет никакого смысла! С Петром ничего не могло случиться, камни начали падать, когда он был уже в ракете. Он там ждет. Чем ты можешь, быть ему полезна? Я не допущу без всякой надобности такого страшного риска.
Это было вполне логично, против слов Семена ничего нельзя было возразить.
Нюра подчинилась, но смутная тревога ее не оставляла.
А грохот и скрежет продолжались, ослабевая и усиливаясь, и казалось — если они будут длиться целый год без перерыва, то и тогда нельзя будет привыкнуть к ним, и особенно к быстрому рвущему визгу скользящих вдоль стен камней. Все сбились в кучу и почти не разговаривали. Нервы были истрепаны до крайности, и всеми овладело под конец состояние совершенной разбитости.
Метеоры падали всю ночь. Вскоре после рассвета их падение прекратилось, и настала вновь тишина, которая теперь показалась особенно глубокой. Семен еще около часу уговаривал товарищей не выходить из дому, боясь, что это затишье — временное. Но и он сам начинал уже беспокоиться за Петра. Правда, он убеждал себя и других, что Петр, так же, как и они, пережидает в ракете — возможно, временное — затишье. Воздуху у него должно было оставаться еще часа на два. Однако тревога росла с каждой минутой. Наконец, Семен, надев термосный костюм, направился к выходу. С ним пошли Нюра, Тамара и Костров.
И первое, что они увидели, был труп Петра, лежавший возле ракеты, — и в каком ужасном виде!
Очевидно, падение метеоров началось, когда Петр был уже в ракете. Но с тех пор, как воздушную машину перенесли в дом, в ракете не было воздуха, и удары камней о ее поверхность не давали звука. Ничего не подозревая, Петр нашел объектив, вылез на крышу и соскочил вниз. В это время один из самых маленьких камней ударил его по голове. Это был очень маленький и легкий камешек, размером меньше винтовочной пули. Но сила удара была так велика, что он пробил не только скафандр, но и кости черепа, врезавшись в мозг.
Затем несколько более крупных камней ударилось в труп Петра. Один попал в ногу выше колена и отхватил ее, кусок ноги был найден в нескольких шагах. Другой, пробив живот и разворотив внутренности, зарылся в почву. Третий скользнул вдоль бока, обнажив его и сорвав кожу. Зрелище истерзанного тела Петра было так ужасно, что все остановились неподвижно. Затем Семен бросился к Нюре, схватил ее за руку и повел в дом. Тамара и Костров шли за ними.
Семен вел Нюру в клуб — она шла, как автомат, послушно и мертво передвигая ноги. Не отвечая ни звука на вопросы друзей, Семен снял с себя термосный костюм. Нюра, сидевшая на алюминиевом табурете, склонила голову набок и стала падать.
V. Удивительное открытие Семена
Рядом с могилой Веткина вырос новый холмик, и такой же простой лист алюминия запечатлел надпись — имя и обстоятельства смерти Петра. Теперь поселок стал принимать уже вполне земной вид: он обзавелся настоящим кладбищем, как и подобает всякому человеческому поселению. Города живых всегда окружены кольцом мертвецов, и в земле, по которой мы ходим и в которую врываем фундаменты наших домов, раскрошены кости наших предшественников.
Лист — памятник на могиле Веткина пришлось заодно поправить — он был сшиблен одним из камней. Несколько метеоров вдавили глубокие воронки на поверхности могилы. Их сравняли.
Окончив эту работу и установив новый памятник, члены коммуны предались глубокому унынию. Вторая смерть была еще ужаснее первой. Обе они были вызваны необычными условиями жизни здесь. Что еще будет? Какие еще предстоят катастрофы, чем еще грозит эта неведомая страшная планета? И как невыносимо — больно снова потерять товарища — одного из столь немногих!
Нюра перенесла гибель Петра с гораздо большим мужеством и твердостью, чем можно было ожидать. Она ушла с головой в работу. Но в ней произошла заметная перемена. В ее характере обозначился перелом. Она как бы сразу стала старше. Ее обычная веселость, наполнявшая дом взрывами хохота, забавными шутками и шалостями, исчезла. Она ушла в себя, замкнулась. Возможно, что с возрастом в ней рано или поздно произошла бы эта перемена, но пережитое несчастье ускорило ее. Нюра стала сдержанной, движения ее приобрели несвойственную ей дотоле медлительность. Даже внешность ее как-будто изменилась — она как-будто вытянулась, черты лица слегка заострились, на них легла какая-то бледность.
Теперь уже двое из числа прибывших с Земли лежали под скромными, серыми, лишенными дерна могильными холмиками, под бедными алюминиевыми памятниками. А новый член коммуны, маленький Ким, рос, требовал пищи, воздуха и внимания. Его голос креп, мышцы созревали, тело увеличивалось, словно в него переливалась сила тех, кто был схоронен за стенами алюминиевого одинокого дома. Всякое человеческое общество подобно хвойному, вечно зеленеющему дереву. Одни иглы желтеют и опадают, другие в то же время распускаются и заменяют их, и жизнь целого не прекращается ни на мгновение.
Как ни горевали члены маленькой коммуны о погибшем друге, а раз заведенная машина их жизни шла и работала своим чередом. Выбывшего Петра пришлось заменить. Наблюдение за приборами — хронометром, термометром и другими, — которое он вел с такой тщательностью, разделили между остальными мужчинами, так как у женщин коммуны и без того было много обязанностей по хозяйственному обслуживанию товарищей. Астрономические же наблюдения, которые всегда очень интересовали Тер-Степанова, он взял на себя. Он разобрался в чертежах, картах и записях Петра и нашел среди последних ценный дневник наблюдений, который он решил продолжать. Теперь нередко он проводил напролет короткие ночи в круглой зале у телескопа.