Планета райского блаженства (сборник)
Шрифт:
Ох и долгий же выдался день! А уж до чего скучный! В отсутствие пса мальчику совершенно нечем было заняться, а если он и находил себе развлечение, то это обычно кончалось плохо. Вот и сейчас пришлось удирать от поваров – в кухне он пытался сорвать банан с подвешенной к потолку грозди и нечаянно пнул котел, в котором готовился обед для слуг.
– Всссе расссплессскал! Ссскверный мальчишшшка!
– И правильно сделал, невозможно же есть такую гадость! – выкрикнул
В кухне ему не рады – а где рады? Уборщики сердито шипят – не по нраву им, видите ли, что мальчик оставляет следы на свежевымытом полу и набивает рот листьями растущего в горшках сахарного тростника. Снаружи, в саду, недоброжелателей меньше, но зато и развлечений кот наплакал. Под конец он забрался на крышу, на самую верхотуру, куда пес ему лазать строго-настрого запрещал, и оттуда обозрел долину с фермами и деревеньками завроидов, с сухой пустыней вдали и горами еще дальше, и с небом, и со всем остальным.
Ни шатко ни валко день все же прошел, солнце перевалило зенит и сползло к горизонту. А когда оно уже пронизало красноватыми лучами вечерние дымы деревенских очагов, в конце долины появилось пыльное облако. Заверещав от восторга, мальчик припустил к парадному подъезду.
Должно быть, машина не раз побывала под дождем и хорошенько помесила грязь: хрусталь и золото были заляпаны сплошь. Шофер, открытый всем стихиям на своем высоком сиденье, тоже получил щедрую долю слякоти и пыли; он был страшно рад заглушить двигатель и поднять до отказа рычаг ручника. Опустился трап, мальчик бросился встречать пса. А тот был мрачнее тучи.
– Сиссерекс, – прорычал Хозяин, сходя, – ванну мне сейчас же, и погорячей. День был ужасно долог, я измотан и грязен, и вообще я не в духе. И сними ошейник, он, проклятущий, всю дорогу меня душил…
– Давай я сниму, – подскочил мальчик, но пес без единого слова отвернулся и потрусил в дом.
Мальчик недоумевающее посмотрел вслед, он никогда не видел Хозяина в таком дрянном настроении. И тут из машины донеслось хныканье.
Трап был уже убран. Подойдя, Бродяга ухватился за подножку, подтянулся на руках, осторожно заглянул в салон.
И увидел мальчика в углу. Совсем малыш – съежился в комочек и рыдает так горько, будто у него разрывается сердце.
– Это еще что за новости?! Ты кто такой? И что тут делаешь?
Вот уж сюрприз так сюрприз. Бродяга редко встречал других мальчиков, только когда их привозили в усадьбу Хозяева-визитеры, но поговорить с себе подобными толком не удавалось, и общение чаще всего заканчивалось потасовкой из-за какого-нибудь пустяка. А тут совсем кроха, меньше он и не видел никогда. Такой не то что драться не будет, но и просто задираться не посмеет.
– А
Малыш неохотно, медленно встал, вытирая кулачком глаза, а в другой руке крепко держа куклу. Вышел под солнце – и заморгал; на щеках блестели слезы.
– Слышь, у тебя имя-то есть? Меня Бродягой кличут, и я здесь – мальчик.
– А меня… Пятнышком назвали… из-за этого вот. – Малыш показал черную родинку на щеке.
– Да ты, Пятнышко, совсем еще мелочь пузатая. Годков-то сколько тебе?
– Не знаю… Мне никто не говорил.
– Эге, ты у нас не только недомерок, но и недоумок. А мне… тридцать пять. Это десять, десять, десять и пять.
– Десять – это сколько? – живо заинтересовался Пятнышко; мигом забылись печали и высохли слезы.
– Две руки, вот, гляди. А одна рука – это будет пять. Неужели не знал?
– Нет… но теперь знаю, и это здорово. Еще я знаю один и два.
– Да, брат, многому же тебе предстоит научиться. Есть хочешь?
– Да…
– Тогда пошли. Это мой дом, я могу брать еду, когда захочу.
Пятнышко успел сильно проголодаться, он ел жадно, но одной рукой, потому что в другой по-прежнему держал куклу, ни на секунду не расставался с ней. Задумчиво посмотрев на игрушку, Бродяга сказал:
– У меня тоже есть кукла. Где-то валяется…
– Это моя! – вскинулся Пятнышко, боязливо прижимая имущество к груди.
– Да не нужна мне эта рухлядь, успокойся. Где твой Хозяин?
Малыш плаксиво оттопырил нижнюю губу, затравленно огляделся и сообщил:
– Нету…
Вот тогда-то и возникло у Бродяги предчувствие беды – в первый раз тревога легонько кольнула сердце.
– Ладно, ты того, не задерживайся у нас. Здесь я – мальчик.
– А мне тут и не нравится, – шмыгнул носом собеседник.
– Вот и хорошо.
Бродяга дал ему кулаком по уху, чтобы получше дошло. Пятнышко, как будто только того и ждал, зашелся ревом.
– Ссступай к госссподину! – проковылял в комнату взволнованный слуга. – Хозззяин зззовет, сссрочно!
Сссердится!
Обрадованный мальчик помчался во всю прыть, плюхнулся на ковер возле Хозяина, который жадно поглощал сырой мясной фарш из большой миски.
– А где второй? – спросил пес.
– На кухне, ест и хнычет. Такой плакса! Зачем ты его привез?
– Вопросы задает Хозяин, а не мальчик, – прорычал пес, изображая гнев.
Мальчик сразу разгадал притворство, но от этого тревога только переросла в страх. Пес заглянул ему в лицо и тотчас же повернулся к серебряной миске, круговым движением языка слизнул мясные крошки.
– Ты когда-нибудь думал о собаках, о мальчиках, о завроидах? – спросил он.
– Может, и думал, не помню.