Планета Роканнона
Шрифт:
– Перестаньте грести, – приказал Кармик своим товарищам и повернулся к Роканнону. – Теперь отдай.
– Отдам ближе к берегу, – бесстрастно сказал Роканнон.
– Повелитель, – прошептал прерывисто Яхан, – отсюда я смогу добраться до берега. Вон, впереди, камыши, и я...
Еще несколько ударов весел, и лодка остановилась опять.
– Прыгай за мной, – тихо сказал Роканнон.
Поднявшись, он расстегнул герметитовый костюм на шее, сорвал с нее кожаный шнурок, швырнул мешочек со спрятанным в нем ожерельем на дно лодки, застегнул костюм и прыгнул в воду.
Через две минуты они с Яханом уже стояли на берегу и смотрели, как становится меньше, удаляясь, лодка – черное пятно на
– Пусть они сгниют! Пусть в кишках у них заведутся черви, а их кости рассыплются, – сказал Яхан и заплакал.
Плакал он не только потому, что был испуган. То, что один из «повелителей» расстался с такой драгоценностью только ради того, чтобы спасти жизнь «среднерослого», означало для Яхана крушение всего мирового порядка, возлагало на него бремя огромной ответственности.
– Этого нельзя было делать, Повелитель! – воскликнул он. – Нельзя!
– Нельзя выкупить твою жизнь за какой-то камень? Брось, Яхан, возьми себя в руки. Ты замерзнешь, если мы не разожжем костер. Ты не потерял палочку, которой можно зажечь огонь? Смотри, вон сколько сушняка! Берись за дело!
С большим трудом им удалось разжечь на берегу костер, который разогнал мрак и холод. Роканнон снял с себя и дал Яхану плащ Пиаи, и юноша, закутавшись в него, уснул. Роканнон сидел и поддерживал огонь; спать ему не хотелось. На душе у него было тяжело оттого, что пришлось расстаться с ожерельем, тяжело не потому, что ценность ожерелья была огромна, а потому, что когда-то он отдал его Семли, чья красота, не умиравшая в его памяти, привела его по прошествии стольких лет на эту планету, тяжело еще и оттого, что потом он получил это ожерелье от Хальдре, надеявшейся, он знал, таким путем откупиться от черной тени, от смерти, которая, боялась она, может рано постигнуть ее сына. Может быть, тоже к лучшему, что больше нет этой вещи, ее веса, ее угрожающей красоты. И, может быть, если случится самое плохое, Могиен так никогда и не узнает, что ожерелья больше нет, – не узнает, потому что не найдет его, Роканнона, или потому что уже погиб... Он прогнал от себя эту мысль. Наверняка Могиен ищет его и Яхана – вот о чем надо думать. И ищет там, где лежит путь на юг. Ведь никаких других намерений, кроме как идти на юг, у них не было – идти, чтобы отыскать там врага, или, если все предположения окажутся неверными, не отыскать. Но с Могиеном или без Могиена, а на юг он в любом случае пойдет.
Они отправились в путь перед рассветом, еще в сумерках поднялись на холмы, грядой тянувшиеся вдоль берега, и оттуда увидели в лучах восходящего солнца поросшее травой плато, уходящее за горизонт; на плато этом ничего не было, только торчали кое-где, отбрасывая длинные тени, кусты. Похоже было, что Пиаи не погрешил против истины, когда говорил, что к югу от залива никто не живет. Ну, хоть, по крайней мере, Могиен здесь сможет увидеть их издали. Они двинулись на юг.
Было холодно, но на небе – ни облачка. Роканнон остался в одном только герметитовом костюме, всю прочую одежду, которая была у них, он отдал Яхану. На их пути часто попадались ручьи и речушки, все они текли зигзагами на север, к заливу; Роканнон и Яхан переходили их вброд, и, разумеется, пока от жажды не страдали. Они провели в пути весь этот день и следующий, питаясь корнями растения пейя и мясом двух короткокрылых прыгающих зверьков, которых Яхан сбил палкой в воздухе и изжарил на костре. Больше ни одного живого существа они не видели. Ни единого дерева, ни единой дороги – только безмолвная равнина, поросшая высокой травой, уходила вдаль, чтобы встретиться с небом.
Подавленные ее бесконечностью, Роканнон и Яхан молча сидели у своего маленького костра под огромным куполом вечерних сумерек. Разделенные долгими
– С которой из звезд ты, Скиталец? – тихо спросил, глядя в небо, Яхан.
– Я родился на планете, которую соплеменники моей матери называют Хэйн, а соплеменники моего отца – Давенант. Вы называете солнце этой планеты Зимней Короной. Но оттуда я улетел давным-давно...
– Так, значит, у вас, Звездожителей, тоже разные племена?
– У нас сотни разных племен. По крови я целиком принадлежу к племени матери; мой отец, землянин, меня усыновил. Таков обычай, когда женятся разноплеменные, у которых общих детей быть не может. Как в случае, например, если бы твой соплеменник женился на женщине фииа.
– Такого у нас не бывает, – резко сказал Яхан.
– Я знаю. Но земляне и давенантцы так же похожи друг на друга, как мы с тобой. Миры, где живет столько разных племен, сколько у вас, встречаются редко. Гораздо чаще на планете только одно племя, и это племя обычно больше всего похоже на нас, а остальные существа неразумные.
– Как много миров ты повидал! – с завистью сказал юноша.
– Слишком много, – отозвался Роканнон. – Ваших лет мне сорок, но родился я сто сорок лет назад. Сто лет ушли непрожитыми, их заняли путешествия от звезды к звезде. Если я вернусь на Давенант или на Землю, окажется, что люди, которых я там знал, уже сто лет как умерли. Я могу только идти вперед или где-то остановиться... что это?
Казалось, даже ветер, свистевший до этого в траве, затих, ощутив чье-то – не их – присутствие. Что-то шевельнулось за кругом света от костра – какая-то тень, какое-то пятно тьмы. Роканнон привстал на колени, Яхан отпрыгнул от костра.
Больше не произошло ничего. В сероватом свете звезд снова свистел между травинок ветер. Теперь звезды над горизонтом сняли опять, их ничто не заслоняло.
Роканнон и Яхан снова уселись у костра.
– Что это было? – спросил Роканнон.
Яхан пожал плечами.
– Пиаи рассказывал... здесь... что-то...
Спали они по очереди, понемногу, каждый старался скорее сменить другого, чтобы тот мог поспать. Когда медленно-медленно начало рассветать, оба были очень усталыми. Посмотрели, нет ли следов там, где, как им показалось ночью, они видели тень, но молодая трава нигде не была примята. Роканнон и Яхан затоптали костер и продолжали свой путь на юг.
Они думали, что скоро им опять попадется какая-нибудь речушка, но никакой воды не было. Равнина, которая все время была одинаковой, сейчас с каждым их шагом становилась чуть суше, чуть серее. Кусты пейи исчезли, и теперь, куда ни посмотри, была только жесткая серо-зеленая трава.
В полдень Роканнон остановился.
– Ничего у нас не выйдет, Яхан, – сказал он.
Яхан потер шею, огляделся кругом и остановил взгляд на Роканноне: изможденное молодое лицо «среднерослого» было страшно усталым.
– Если ты хочешь продолжать путь, Повелитель, я с тобой пойду.
– Без воды и пищи до цели нам все равно не дойти. Лучше мы украдем лодку на берегу и вернемся в Халлан. Здесь у нас ничего не получится. Пойдем назад.
Роканнон повернулся и пошел на север. Яхан пошел с ним рядом. Высокое небо пылало синевой, в траве, которой не видно было конца, свистел и свистел не умолкая ветер. Роканнон мерно шагал, чуть ссутулившись, и каждый шаг уносил его все дальше в глубины поражения и изгнания. Он не заметил, как Яхан внезапно остановился.