Планета свиней 2
Шрифт:
– Всё сказал?.. выговорился? – негромко продолжил беседу Гомвуль.
– Шмаль, дай послушать, – вмешался кот в тельняшке.
Уж очень ему нравился новый образ Гомвуля – а вдруг что-то умное скажет.
За столом наступила тишина. Если прислушаться, то можно услышать, как течёт вода на мойке. Это две антропоморфные нутрии работали в ночную смену, перемывая посуду и отстирывая скатерти.
– Я решу проблему рыжего кота, – тихо сказал Гомвуль. – Можете быть спокойны. И суток не пройдёт после суда, как Барс будет сидеть за этим столом. Но!..
Слышалось сдержанное дыхание,
– Хочу предупредить каждого из вас, чтобы не возникло непонимания в скором будущем, – вразумлял парней Гомвуль. – Моя роль спасителя бандитских бед закончится сразу, как рыжий кот окажется на свободе. Когда он избежит княжеской кары, я настаиваю, принять очевидную истину. Наши дороги разойдутся, и все мы окажемся в прежнем течении жизни. А это означает: что вы, пацаны, останетесь пацанами, а я с вашего позволения или без вашего позволения, стану ловить и сажать вас снова по тюрьмам, как прежде. Всем понятны мои слова?
– А чего здеся не понять-то? – оперативно среагировал Шмаль. – Всё ясно —выслуживаешься! Наверное, генералом собрался стать. Только в штабе волков нет, Гомвуль. Тама только люди сидят в галифе, а такие, как ты босиком по улицам шатаются.
Волк не повёл и глазом. Даже не рыкнул.
– Гомвуль, мы тебе дружбу предлагаем, – продолжил Шмаль. – Наши крепкие лапы надёжнее полицейской пенсии. Твой дружок Зубов сейчас кофе-капучино пьёт, а старый Шульц с обмороженными ушами в конуре ледышку облизывает. Смотри Гомвуль, заиграешься в сыщика. Ведь мы и без тебя Барса спасём. Скажите, парни?
– Денег я не дам! – гнул своё Абрамяу.
Жюль отвернулся к ёлке, раскачивая мечом серебряную шишку, а Герман щёлкнул о резцы когтем, посмотрел на волка и сказал:
– Волчара чертовски прав. Надо прислушаться к нему и разойтись по своим подвалам, поскольку волк коту не товарищ, это факт. Мне лишь одно неясно, как Гомвуль Барса отмажет.
– Нельзя нюхать чужую кость, морячок. Сказал, освобожу рыжего, значит, так тому и быть, – ответил Гомвуль.
Затем полицейский встал из-за стола, оправил стильный пиджак, надел шляпу и, прихрамывая, отправился на выход.
– Не хочет с нами работать, – вздохнул Абрамяу.
– Ага, не хочет, – согласился Герман и добавил загадки: – Две вещи мне непонятны: как Гомвуль рыжего спасёт и почему кость нюхать нельзя?
Шмаль покосился в тёмный угол, туда, где тушил свечку. Подойдя к столику, чёрный взял книгу, оставленную Гомвулем. Он вышел на свет и вслух прочёл буквы на обложке:
– Как закалялась сталь.
Чёрный кот почесал за ухом, бросил книгу обратно на стол и задумчиво спросил:
– Гомвуль в сталевары подался, что ли?
Парни снова собрались за столом так и не решив, каким способом спасти рыжего. К тому же они потеряли потенциального информатора из полиции. Продажный коп отличное подспорье в криминальных делишках. Гомвуль мог предупредить об облаве или засаде, или разработке на преступников. Жаль, что не сложилось.
– Не верю я Гомвулю, – снова закурил чёрный.
Дымил он сосредоточенно, выпуская густые облака, и
– Казнят рыжего, точно вам говорю. Нюхай кости, не нюхай, а его выручать надо, – настаивал на штурме Шмаль. – Жюль? Герман?.. вы готовы пойти со мной?
Морской кот продолжал развлекаться с шариками на ёлке, а Герман, развалившись в кресле, раскинул лапы и задремал.
– Не знаю, братан. Посмотрим, что суд скажет, – ответил Жюль, наконец-то снимая с себя шлем.
Шмаль докурил сигарету, пошерудил лапой под креслом, доставая ствол. Потом внимательно осмотрел оружие и тихо сказал:
– Сталь у него закалялась. Ну-ну…
Чёрный вертел пистолетом, не зная, куда его засунуть. «Макаров» казался массивным в лапах гибридного кота, словно в руках ребёнка.
– Вы для меня как братья, – неожиданно признался Шмаль. – Ближе вас никого нету. Неужто не поможете?
Все промолчали, оттого что зачем рисковать собственной шкурой, если всё может сделать полицейский. Если у волка не выйдет, то отважный Шмаль обязательно придумает, как спасти друга. Да и кто такой Барс для Абрамяу или Жюля? У них даже цвет меха разный; что уж о Германе говорить, предки которого сражались с котами в якутских подвалах, что пыль столбом.
2
11 января. Якутск. Городская тюрьма.
Барс сидел в одиночке, размером не больше вагонного купе. В камере кособочился деревянный столик, ножки которого тонули в бетонном полу и нары из строганных досок, с 6.10 до 22.10 прикованные цепью к стене. Под потолком железные прутья. За решёткой окно с треснутым стеклом. Даже днём солнце редко заглядывало в камеру, поскольку окно было маленькое, прутья широкие, а ставни закрывались охраной – так, ради забавы.
Больше месяца Барс провёл в городской тюрьме. Кормили рыжего три раза в день. Пища была скудной, но питательной, как в любой из тюрем бескрайней Сибири. Утром и вечером подавали гречу с генно-модифицированной сосиской и кусок белого хлеба; бонусом напиток, заваренный на иван-чае и карамельный леденец. На обед всегда холодец из осетра, перловая каша с сухарём и страусиный омлет под кисель.
Пищу Барс жевал без настроения. Пребывал в унынии – на грани срыва. Перспектива оказаться у расстрельной стены лишала его надежды, что когда-нибудь он беззаботно прогуляется по городу, а как награду за все неудачи получит билет к жарким берегам.
Кошачью душу морила изоляция. Общался он только с часовыми из кабанов и оленем из следственного комитета, который люто ненавидел всех котов, а значит, яростно собирал на Барса компромат и копал, словно новенькая драга старателей.
Здоровье рыжего тоже хромало. Спал он нервно, отрывисто, словно в горячке. Иногда проснувшись среди ночи, громко мяукал, за что однажды был бит караульными свиньями. Били копытами и кулаками. Порвали шов на морде, который состряпал пожилой, полуслепой енот, служивший в тюрьме штатным доктором. Рваная рана на скуле снова воспалилась, постоянно кровоточила и пахла совсем погано. Без стрептоцида глаз рыжего заплыл, меняя цвет роговицы, теряя зоркость.