Планета Земля. Сборник рассказов
Шрифт:
Когда все закончилось, Ульяна посмотрела на Пашу с ненавистью и произнесла:
– Тебе это даром не пройдет! Я расскажу отцу. Он тебя по стенке размажет!
Паша в замешательстве замер. Виталик заметил, как тень страха пробежала по его лицу. Отец Ульяны только недавно освободился из мест заключения. Он был в разводе с матерью Ульяны, но дочь обожал и при возможности баловал.
Паша поднял с земли камень и, кинув в сторону Ульяны, крикнул:
– Вали шлюх!
Ульяна к тому времени попыталась встать. Камень попал ей в живот. Она упала, а Паша насел на неё сверху и принялся душить. Роман вынул
Виталик наблюдал за происходящим с ужасом. Это не могло быть правдой! Это только дурной сон и очень скоро он проснется! Наташа лежала на земле и тихо плакала.
– Убей её! – приказал Виталику Паша.
Он замотал головой:
– Нет.
Наташа встала и попыталась бежать.
– Трус! – крикнул Паша и толкнул Виталика так, что тот упал.
Саша быстро догнал Наташу и швырнул её на землю. При падении она сильно ударилась головой и застонала. Паша задушил её лифчиком от купального костюма.
Виталик, сидя на земле, раскачивался из стороны в сторону и наблюдал, как рядом с головой Наташи увеличивается кровавое пятно.
– Что, слабак, зассал? – крикнул ему Паша. – Я за лопатой, а вы пока соберите их вещи в кучу.
Его не было около получаса. Потом парни принялись рыть ямы по очереди, а в паузах собирали старые ветки и прочий лесной мусор, чтобы прикрыть свежие могилы. Они похоронили девочек в стороне от тропинки в самой гуще леса на полуметровую глубину.
По пути домой Паша придумал им алиби.
– Я скажу, что был в деревне у бабушки, – распорядился он. – Виталик с Ромкой на рыбалке.
– Я мопед в гаражах ремонтировал, – произнес Саша.
– И если кто-нибудь, – Паша посмотрел на Виталика, – кому-то что-то расскажет, я его замочу.
Это был последний раз, когда Виталик с ними общался. С тех пор он всячески их избегал. Даже когда искали девочек, он отсиживался дома, притворившись больным. Больше всего он боялся, что могилы найдут, и придется отвечать. Он слышал предположения взрослых и рассуждения по поводу наказаний за похищение, изнасилование, убийство.
Паша и Саша, наоборот, старались находиться в поле зрения милиционеров, помогали в поиске.
Паша даже подошел к матери Ульяны и произнес:
– Если б я не уехал в деревню, то ничего бы не случилось.
А Виталик не мог смотреть в глаза этим женщинам.
Вскоре девочек объявили в международный розыск. Алиби мальчиков не проверяли. Наверное, никто не мог предположить, что дети могут быть виновными в убийстве.
Со временем шумиха улеглась. Жизнь вошла в привычную колею у всех, кроме матерей пропавших. Теперь им не суждено было готовить своим детям завтраки, провожать в школу, ходить по магазинам в поисках обновок. Теперь будни этих женщин свелись к ожиданию, вере в скорую встречу, молитве и воспоминаниям.
А Виталик жил с грузом вины и раскаяния. Чем старше он становился, тем яснее осознавал то, что совершил. Иногда он решал для себя, что ему просто не повезло. Он оказался не в том месте, не в то время и, как слабый человек, подчинился более сильным. Но чаще Виталик понимал, что пусть даже ценой собственной жизни он должен был попытаться их остановить.
На очных ставках Паша и Саша уверенно от всего отпирались. Роме на момент совершения преступления было тринадцать лет, поэтому его к ответственности так и не привлекли.
Разбирательство длилось два года. Экспертиза подтвердила правильность показаний Виталика, в какой именно могиле находилась каждая девочка. Изнасилование доказал факт, что одежда жертв была в беспорядке навалена на тела сверху.
На суде Паша и Саша не скрывали наглого выражения глаз. Они уже посовещались с адвокатами и знали, что наказание им не грозит. И действительно, судья, озвучивая обвинение, присудил Паше девять лет лишения свободы, Саше – восемь и отпустил их в зале суда на свободу в связи с истечением срока давности. На лицах подсудимые было торжество и ликование.
– Я вас найду! Мне терять нечего, что за одно убийство сидеть, что за два! Вам не жить, ублюдки! – неожиданно прокричал отец Ульяны.
На суде он присутствовал в наручниках. На тот момент он содержался в следственном изоляторе за убийство.
Опасаясь самосуда, Сашу и Пашу вывели через черный ход.
Эти двое решили, что история получила счастливый конец, что преследований и наказаний больше не будет. Оба были уверены, что их жизни станут прежними, но возвращение невозможно, когда мнение окружающих о тебе кардинально изменилось. Теперь во время передвижения по городу в них будут тыкать пальцами, и шептаться за спиной: «Убийца! Убийца!». На работе коллеги будут избегать лишнего общения. А на стенах подъезда они увидят плакаты со своими фотографиями и надписью: «В вашем доме живет убийца».
Гражданская жена Саши вскоре начнет бояться выходить на улицу, а над её дочерью начнут издеваться в школе. И в конце концов, она примет решение расстаться с ним.
Вторая жена Паши, которая в начале обвинения будет защищать мужа и положительно о нем отзываться, через год после суда подаст заявление о разводе.
Виталику обвинение в изнасиловании не предъявили в связи с истечением срока давности преследования за это преступление.
Он мог бы молчать как Паша, Рома, Саша и от всего отпираться. Без признательных показаний никого бы из них не смогли привлечь к ответственности. Прошло много времени, улик было недостаточно. Но он обязан был сказать, очистить совесть. Виталик не мог больше жить с этим. Исповедь дана, чтобы выговориться, признать свои ошибки. Конечно, ему никто, даже в церкви не скажет слов утешения. Убийство – страшный грех. И пусть он не убивал, но он ничего не сделал, чтоб их спасти.
Виталик был уверен, что матери девочек презирают его, желают смерти и расстроены, что ему удалось остаться неподсудным.
Как главный свидетель Виталик попал под программу защиты. После суда ему вручили паспорт с другой фамилией и, собрав минимум вещей, он отправился на новое место жительства.
– Хорошо, что отец до этого не дожил, – произнесла его мать в купе поезда.
Она, не отрываясь, смотрела на мелькающий вид за окном. На её глазах выступили слезы.
– Как ты жил с этим столько лет, не понимаю, – тихо заметила она.