Планировка и строительство городов СССР - материалы 3 Пленума Правления ССА СССР, 7-11 июля 1938 г.
Шрифт:
Глава 2
Выборы
10 марта 1985 года; Москва, СССР
"ПРАВДА: Советский Союз скорбит
10 марта 1985 года на 73-м году жизни после тяжелой болезни скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Константин Устинович Черненко. Верный сын партии, он посвятил свою жизнь борьбе за коммунистические идеалы, укреплению мира и социалистического строя. Память о товарище Черненко навсегда останется
Черненко умер в 19 часов следующего дня. Я точное время смерти естественно знать не мог, однако дату — вполне, благо это при моей уже жизни было, поэтому начал обзванивать своих сторонников с самого утра, настраивая их быть готовыми к «старту избирательной кампании» прямо сегодня.
(Черненко К. У.)
В семь вечера отзвонился Чазов и сообщил главную новость, после чего события завертелись с умопомрачительной скоростью.
В этот день в воскресенье 10 марта в Москве были почти все члены Политбюро. Не было Романова, который — и это очень интересный вопрос кто надоумил бывшего хозяина Ленинграда отлучиться в столь сложный момент — отдыхал на Куршской косе. Не было Щербицкого и Кунаева, глава КазССР летел из своей столицы, а Владимир Васильевич и вовсе был в США и успеть к голосованию шансов практически не имел.
На собранном мною в 9 вечера «предварительном» заседании Политбюро присутствовали Громыко, Воротников, Соломенцев, Алиев, Тихонов, Гришин и я. Это из непосредственно членов Политбюро, плюс тут были кандидаты в члены и секретари ЦК. И собственно расклад был уже ясен фактически всем присутствующим.
При теоретическом голосовании в полном составе у меня было пять голосов и пять могли проголосовать против. За меня были Громыко, Воротников, Соломенцев и Алиев — последний с оговорками, но скорее «да» чем «нет». У группы «оппозиции» основной проблемой было то, что главного кандидата они между собой определить так и не смогли. На пост генерального теоретически могли претендовать и Гришин, и Романов и Щербицкий и даже Тихонов, который был старшим из членов Политбюро и на этом основании чувствовал свой авторитет. Разве что Кунаев совершенно точно тут шансов не имел и даже не пытался дергаться.
Одновременно с этим большая часть кандидатов и секретарей ЦК была однозначно за меня. Там сидели «молодые волки» — ха-ха молодые, по шестьдесят лет, юнцы совсем — которые видели в моем избрании шанс столкнуть стариков и самим пролезть на верхушку власти. Избрание же условного Тихонова в свою очередь наоборот продолжило бы тренд на устаревание Политбюро, закрывая таким образом следующему поколению путь на вершину еще лет на пять-семь
— Товарищи, — первым слово взял Громыко как один из патриархов советской политики. — Смерть Константина Устиновича — это большая для нас всех и всего советского народа утрата, однако государство не может существовать без руководства. Предлагаю согласовать позиции и обсудить кандидатов на этот пост.
— Подожди, Андрей Андреевич, — встрял Гришин, — тут не все собрались, не хватает Кунаева, Щербицкого, Романов задерживается.
(Гришин
Историю с тем, что Романов узнав о смерти Черненко торопился в Москву, но улетел из Прибалтики с большим трудом из-за плохой погоды, я знал. Там вроде бы Романову пришлось чуть ли не угрожать пилотам, чтобы они взлетали в грозу и имелся немалый шанс просто не долететь. Поэтому я немного подсуетился и заранее позвонив — звонил не я лично, но разница тут не большая — в авиадиспечерскую службу предупредил о желательности некоторой задержки Романова. Мол ничего незаконного, наоборот, если погода не позволяет лететь, то нарушать инструкции я категорически запрещаю. В итоге Романов смог прилететь только днем в понедельник, когда все было уже закончено.
(Романов Г. В.)
— Так мы и не голосуем, пока Виктор Васильевич. Просто обсуждаем. Я вот предлагаю выдвинуть на пост Генерального секретаря Михаила Сергеевича Горбачева. Считаю, что стране и партии нужны более молодые лица, — продолжил свою линию Громыко и принялся дальше расписывать мои достоинства. Что мол ответственный, проявить себя успел с лучшей стороны, что энергичный, что к людям относится хорошо ну все в таком роде.
Сразу после Громыко выступили и остальные члены моей команды из состава Политбюро, за ними кандидаты и секретари ЦК. Там далеко не все так уж меня любили поголовно, но зато отлично умели держать нос по ветру.
Фактическую точку в обсуждении поставил Чебриков заявив всем заинтересованным сторонам без доли сомнения.
(Чебриков В. М.)
— Комитет поддерживает товарища Горбачева. Мнение комитета — это мнение всего советского народа, — против такого заявления главы КГБ противопоставить что-то было сложно. Особенно когда не чувствуешь за собой силы.
Председателя КГБ, узнал я, заглянув в память Горби, реципиент купил обещанием введения его в Политбюро в качестве полноправного члена. Вполне честная сделка, можно сказать.
Говорят, любой вопрос содержит в себе половину ответа, так вот вопрос о генеральном секретаре, поставленный на повестку дня главой советского МИДа, содержал в себе ответ на сто процентов. Все выглядело настолько однозначно, что даже Гришин с Тихоновым были вынуждены примкнуть к большинству и согласиться с тем, что никакую иную кандидатуру на пост Генсека нет смысла даже рассматривать. Представляю, что творилось у них в душе в этот момент, напряжение в комнате в этот момент можно было резать ножом. А учитывая еще и привычку местных партийцев курить на рабочем месте, атмосфера и вовсе получилась специфическая.
Разошлись в итоге уже за полночь с тем, чтобы собраться опять утром следующего дня уже в более расширенном составе и проголосовать официально, «под протокол». Я и вовсе никуда не поехал, остался в Кремле, принял душ, отправил охрану домой за сменной одеждой — выслушал по телефону претензию «жены» о том, что не отзвонился и не «отчитался» о собрании — и завалился отдыхать.
Спал плохо, подорвался с первыми лучами — в голове туман, мысли путаются, но валяться дальше не могу, — умылся, побрился, переоделся и приготовился встречать вновь съезжающихся в это средоточие коммунистической власти политиков.