Планы на осень
Шрифт:
— Че-его-о? — Протянул майор. — Просчитать?
— А вы сомневаетесь в их разумности? Павел Александрович, это существа, способные в сложную математику. Они не тупые. Это у нас тупые, которые их зовут, чтобы любимого вернуть и порчу на начальника наложить, — с тоской признал я несовершенство человечества.
— Компас-то какого хрена показывает неправильно? — Буркнул он.
— У меня в левой руке кое-что, что очень сильно режет слой «тишины». До нуля почти, и компас начинает видеть Бездну.
—
— А еще я могу машину в толпу направить, — спокойно держал я его взгляд. — Но ведь не делаю.
— Значит, девочка сторонами света не угадала…
— С ними почти никто не угадывает. Иначе всем плохо бы пришлось. — Невольно почувствовал я холодок в спине. — Ритуалы нужны, практики, чтобы услышать что-то в «тишине» и сориентироваться по направлению. С той стороны, если здесь прислушаться, всегда готовы подсказать… Только людям терпения не хватает.
— Нахрена бесам у нас вообще надо? — Буркнул майор.
— Тут еда. Мы — еда, — болезненно отметил я. — Если раздать руководства и пообещать вернуть любимого, еда сама начнет…
— Хорош, хватит, — раздраженно отмахнулся он.
— … а жить им и у себя неплохо.
— А потому что интернет этот проклятый! — Зло смотрел Павел Александрович. — Оттуда вся эта грязь расползается!
Сказать ему, что в интернет перепечатаны оккультные практики еще царских времен? А те наверняка — переведены и переписаны из еще более древних источников.
— Закрыть с концами и точка. Нет утечки информации — нет проблем. — Убежденно сказал Павел Александрович.
И виделось мне, что да — была бы у него такая власть, сделал бы. Но стоит что-то запретить — оно будет в распечатанном виде у каждого второго, чисто из интереса.
Лучший барьер — сделать вещь постыдной и немодной, уделом неудачников и психов. Чтобы бизнесмены не заказывали демонам конкурентов, расплачиваясь чужими жизнями. Только это должен майору не студент сказать, а кто-нибудь другой. Может, согласится.
— Может, и так. — Вместо этого кивнул я, покаянно склонив голову.
Не хочется спорить, когда в качестве аргумента могут отправить на нары.
— И ваш факультет разогнать ко всем чертям за ненадобностью!
— И будет, как с Воронежем. — Не успел я прикусить себе язык.
Как с городом, которого больше нет. Когда девятнадцать лет назад какой-то неизвестный террорист призвал демона, останавливать его оказалось некому.
Пули нечисть не берут. В огне они рождены. Серебро на демонов не действует. Говорят, его в итоге победили, сбросив самую тяжелую боеголовку из неядерных — а по мне так, демон просто всех съел и вернулся обратно в домен.
Крупнейшая техногенная катастрофа — по официальной версии. Утечка бактериологического
Уже потом из психушек вытащили тех, кто когда-то сталкивался с Бездной и доходил в своей решимости сообщить о ней властям до смирительной рубашки, капельницы и комнаты с мягкими стенами. Через них вышли на людей более осторожных, тоже что-то знающих.
А уже чуть позже подтянулись и те, кто связи с Бездной практиковал на постоянной основе — выманили на свет помилованиями и щедрыми гонорарами. Хотя, думаю, сыграло роль понимание весьма неглупых людей, что когда-нибудь их сожрут тоже, и надо что-то делать.
Неудивительно, что такая хронология построения нашего факультета наложила на него некий отпечаток, заставив выработать свод внутренних правил. Например, нельзя верить государству, даже если сегодня оно к тебе расположено. И нельзя сдавать своих.
Я не мог быть уверен в том, как поступит мой сосед по комнате — может, все обдумав, отменит показания и упрется, что ничего не знает — мало ли кто в комнату мог зайти, пока он уходил. А может, он уже не свой. Пусть Ковен факультета решает — и если правило нарушено, то факультет постарается от него отказаться. Либо ограничит доступ к знаниям, что рано или поздно его убьёт.
— Сразу не мог сказать? — проворчал Павел Александрович, съезжая с темы мертвого города и возвращаясь к грехам нашим тяжким. — Про догадки свои и ноутбук этот?
За ним была перевернутая комната; мои личные вещи валялись на полу, истоптанном грязными подошвами. В прошлый раз, впрочем, я лежал на точно таком же полу лицом вниз — кто-то на факультете заигрался, пропажу людей обнаружили, а майор отчего-то решил, что это я. А за год до этого он в меня стрелял. Испытываю ли я к нему теплые чувства и желание помочь?
Я только плечами пожал. Что ему сказать? Но ссориться не хотелось — промолчал. СИЗО с пятницы на понедельник — не лучшее место. Как, впрочем, и во все остальные дни.
Павел Александрович некоторое время помолчал и спросил задумчиво:
— Так, говоришь, книга не твоя?
— Давайте спросим у Анны Викторовны.
— Да я знаю, что хмыря этого… Дашь на него показания?
— Зачем, если она окажется моей? — С интересом посмотрел я на форзац запретного издания.
Заодно присвою — почитаю.
Майор хмыкнул:
— Выгораживаешь его, а потом такие как он… Насчет еды с хозяевами пойдет договариваться. — Чуть не плюнул майор от досады.
— Или не пойдет.