Плащ и галстук
Шрифт:
А способностей — тучи. Будь ты хоть государством с практически неисчерпаемыми ресурсами, предугадать всё — нереально.
— «Привет. Ты тут?»
— «Да»
— «Надумала?»
— «Не знаю. Масштабы большие. Для всего»
— «Путь в тысячу Ли начинается с первого китайца»
—
— «Нам нужен Ли?»
— «Нам нужны мощности. Для первоначальных расчетов»
— «Есть идеи?»
— «Да. Приходи»
Почему так сильно возбуждает каждый раз, когда зовёт женщина? Причем возбуждение это далеко не всегда эротическое, а просто ждешь чего-то хорошего, доброго и вечного. Например чебуреков. Кстати, они так понравились семье Цао, что и Янлинь и Сюин научились у Кладышевой жарить нечто похожее.
Дополнительные машинные мощности Янлинь хотела одолжить по соседству, в смешном круглом здании, выкрашенном розовой краской. Там простаивали без дела несколько компьютеров, заточенных на управление температурой, газовым составом, наполненностью жидкостями различных комнат для «специальных» жильцов. В общем, там простаивало вполне серьезное «железо». Оставалось только подключить к локальной сети «розового» общежития кабель из технического лючка на минус первом этаже основного здания. И, что удивительно, в наличии у китаянки был и кабель, и детальный план как это сделать.
— Что смотришь? — смущенно пробормотала сидящая на кровати девушка в ответ на мой прищуренный взгляд. Она прятала руки между ляжками и выглядела почти эротично.
— Мне кажется или ты давно на них облизывалась? — хитро ухмыльнулся я, тут же получая конфеткой в лоб.
— …Да! — с вызовом уставилась на меня юная китаянка.
— А чего раньше не попросила? — хмыкнул я, вгоняя её в еще большее смущение.
— Ты же в безопасности…, — себе под нос пробурчала Янлинь, продолжая терзать свою старую потасканную майку.
— Ну пусть не у меня?
— А у кого еще? — искренне удивилась она.
Черт, даже гордость берет. Но мы её положим на полочку к пирожку, потому что предстоит простая, но очень и очень длительная операция — протащить крепкую шелковую нить с привязанным к ней концом кабеля через узкий технический туннель, сконденсироваться в техничке розового здания, воткнуть кабель, а затем просуетиться обратно. Причем, что еще сильнее оскорбляет мою нервную систему — хитрая дщерь китайского народа запланировала мой проход до щитка под плинтусами! Плинтусами!
Простая? Длительная? Ни хрена не простая и очень длительная! Причем настолько, что когда я осознал, что один мой конец уже в нужном месте, а процентов 80 туманного тела еще в комнате Янлинь, то психанул, не только протащив кабель за нитку (правда, предварительно смазав всё своей слизью для скольжения), но и воткнул его в нужное гнездо, оперируя
Ну а что еще оставалось делать?! Китаянка не может торчать у технического люка часами, маскируя нас, а я не могу просто взять и «исчезнуть» на продолжительное время, необходимое для переброски всего меня! Так-то легенда есть — зашёл, насовокуплялись до стёртых мест и изнеможения, я по большому блату уснул прямо в комнате технического специалиста, а она, чтобы не терять время и не слушать мой храп и пуканье, решила провести регламентные работы. Бьется? Бьется. А вот первоначальный план…
В общем, получилось почти отлично. То есть, успешный успех нарисовался, только по концу операции я действительно лежал пластом на девичьей кроватке мордой вниз, а сидящая у меня на пояснице девушка, тыкала меня пальцем и ныла, чтобы я свалил к чертовой бабушке. А я, ловя вертолеты о том, что только что оперировал, можно сказать, тридцатиметровым пальцем, причем в состоянии контролируемой паники, вяло отбрехивался нестоянием. В итоге уполз от неё лишь подремав пару часов до перезагрузки мозга, вновь вспомнившего, как нужно правильно управлять конечностями.
Экстремальная тренировка, что ни говори. Зато знаю, чем буду себя в ближайшее время увечить, только не в таких объёмах.
Следующее утро было последним днем этого сумасшедшего лета. Выйдя на утреннюю пробежку, я, поздоровавшись попутно с занимающимся тем же самым полезным делом участковым, вновь по окончанию присовокупился к Цао Сюин, пьющей чай на крыльце. Та, хмыкнув в знак приветствия, изволила выделить чашку отличного напитка и мне, так что в будущее я смотрел с определенной долей оптимизма… ровно до момента, когда из подземного здания для гигантов не выбралась прячущая от меня глаза Викусик. Тем не менее, большая девочка начала отираться вокруг нас, не нарушая, в общем-то, тишины, от чего я здраво рассудил, что особо сильной неприязни у неё не вызвал своей недавней выходкой. Это тоже радовало.
Но, как оказалось, это было далеко не всё. Девочка, как оказалось, не просто хреном груши околачивала возле нас, а ждала. И сама баба Цао тоже ждала. А околачивал, получается, только я, и сугубо ради приятного общества.
Дальше было не то, чтобы интересно, но неожиданно. Подъехала простая советская «Волга» цвета бледной испуганной мыши, с тонированными стеклами. Дверь у неё открылась… оттуда выпрыгнул Василий Иннокентьевич Колунов, которого узнать всем присутствующим было невероятно легко по причине, внезапно, горящей, как всегда, головы. Мальчик поскакал сайгаком к нам, взбежал на ступеньки и…
…вцепился в меня с рёвом «Прости меняяяя, Витяяяяя!!».
Через пару секунд такой атаки затряслось крыльцо и баба Цао, а затем ошеломленного меня накрыло тенью, а следом и удушающими объятиями зарыдавшей на всю Ивановскую (Коморскую) девочки, хрюкающей нечто весьма похожее на завывания горящего пионера.
Сказать, что я ничего не понял, было бы знатным преуменьшением.
Интерлюдия
— А я вам, двум дурам, говорила. Я вас предупреждала! — злой и слегка отчаянный крик души немолодой, нехуденькой, но очень пьяной ученой заставил майора Окалину поморщиться как от зубной боли.