Плащ и галстук
Шрифт:
Не совсем забыли, Молоко улетела снимать показатели с бачка, в котором я сидел, ну а Окалинам было насрать — они срались. С визгом и писком, чуть ли не с битьем тарелок. И что дальше? Как только меня выпустили, и я снова стал человеком — Юлька с места, как гребаная пловчиха, прыгнула прямо в меня и моментально скрылась с концами! Даже сиськи, выглядывавшие из моей груди ранее, спрятала.
Нина Валерьевна, конечно, охала, говорила о том, что подобное возможно из-за того, что головы или там мозга у Юльки нету, а она вообще чуть ли не чистый разум в энергетической оболочке, причем очень настроенный, благодаря экспатии, на меня, поэтому
Ну я и пошёл. И вот, хожу второй день одержимым электрическим призраком. Ну как хожу? Продрых почти сутки, затем проснулся, почесался, сходил в институт и возвращаюсь домой.
В парке под руководством Колдуна-Алексея и под комментарии двух бездельничающих узбекских «фей» наши оловянные солдатики в количестве дюжины человек учились… ходить. Дело у «когтя» продвигалось никак. Нет, взводный матерный все эти военизированные подростки понимали на ура, двигаясь еще живее, чем от обычных команд, тут нечего сказать, но вот раздуплиться и расслабиться они не могли никак.
— Вот, показывают же вам! В сотый раз! — рычал багровый от злости мужик на дисциплинированно боящихся его подчиненных, — Всё просто, е*и вашу мать! Нога раз, нога два! Девки жопой виляют, пацаны нет. Чего сложного?!
«Показывали» двое — Салиновский и та самая хрупкая блондинистая девчушка-улыбашка, уже дважды встречавшаяся мне в этом парке. Причем, ни грамма не стесняясь огромного злого и ругающегося мужика, это воздушное создание еще и сарафан свой ручками придерживала так, чтобы показать исправно наблюдающим за ней девушкам виляние своей микроскопической попы при ходьбе. Хотя, судя по завистливым ремаркам фей, они бы кого-нибудь и за такую тощую задницу убить были бы вполне готовы. Ну, если к ней будет и остальное? Потому что летать жопой с ручками и, тем более, жить — никому не интересно.
— Изотов!! — крик души раненого в жопу дракона? Нет, меня зовет Колдун, — Объясни им, что я хочу! Они, кажется, языка вообще не понимают! Ты смотри! Нет, ты смотри!
Ну да, походка «я обосрался, но не боюсь, что говно выпадет через штанину» — это, конечно, слегка не то. Причем, что дополнительно угнетает нервную систему Алексея, так это то, что исполняет Захар Петляев, а остальные деревянные солдатики предпочитают копировать движения с него, а не пытаться по-своему. Он что у них, лидер?
— Ну вы неправильно бутерброд кушаете, товарищ Спицын, — с ходу нахамил я человеку при исполнении, подходя к этому кордебалету, — Ну кто там гражданке учит?
— А ты лучше сможешь, что ли, хер вихрастый? — раздраженно отреагировал провалившийся педагог.
Передо мной стоял выбор — либо идти в свою берлогу учиться, тщательно и нудно контролируя свои мысли, либо предаться общественно-полезному труду, оставшись без них. Я предпочел второе.
— Смогу, — пожимаю плечами, — Только деньги нужны.
— День… что?! — Колдун
— Перефразирую, — поясняю я, — Нужны не деньги, а водка и мясо. И твоё отсутствие, естественно. Шашлык делать будем, пить будем, учиться жить будем. Ну и ходить заодно, чо уж там.
— У тебя всё через жопу. И деньги, — с досадой бросает Колдун, — Но посмотрим, что выйдет. Сидите тут, нюхайте цветочки, пошёл вам халяву обеспечивать. Цени, Симулянт.
— Обосраться и не жить, — саркастически «ценю» я под заливистое ржание двух «фей». А затем ловлю Пашу, обзываю педофилом и отправляю на перехват двух юных дарований, целенаправленно сюда чешущих, трехметровой и огненноголового. Хрупкая блондинка, давно заметившая горячие пашины взгляды, тонко хихикает и сообщает, что ей уже двадцать пять.
— Слышь, а у нас сиськи больше, чем у нее! — пихает сестру в бок Онахон (или Охахон). Пихнутая заливисто смеется, а хрупкая блондинка смурнеет, с сожалением оглядывая свою грудную плоскость. Да, тут уже поздно пить боржоми, в двадцать пять-то лет.
— «Красивая…», — шелестит у меня в ушах.
Да и взялась непонятно откуда. Что она тут делает? Впрочем, пофигу. Помогает и ладно. Остальное не моя забота, я тут не один за всех отдуваюсь, чтобы косить ревнивым глазом на любого левого человека. У меня сейчас, по сути, вообще никаких формальных обязанностей нет! Только блондинка в жопе!
— «В груди!!»
Всю нашу деревянную дюжину я в приказном порядке отправил смотреть на пруд и общаться между собой. Темами обсуждения назначил две вещи: проведенный урок и другие методы маскировки под гражданское население. Удивительно, но восприняли меня абсолютно серьезно и зашагали в указанном направлении, в ногу. А я стоял, смотрел им вслед и думал, что совсем был бы не против, если бы и остальные люди на планете умели бы также.
Но недолго.
Шашлык на такую ораву, да еще и в виде спонтанной гулянки — это совсем не кот насрал, это работать надо. К счастью, работать я хочу. А еще обладаю возможностью начальственно делегировать разную фигню разным там присутствующим. К примеру — феям, откровенно алчущим жаренного мяса, компании и водки.
По мере появления ингредиентов волей Колдуна, рос и уровень нашего знакомства. Лика, как представилась тонкая блондинка, Онахон и Охахон генерировали достаточный градус жизнерадостного веселья, чтобы и Салиновский не бурчал на трудовую загруженность, и я не особо отвлекался на сидящую внутри Юльку, которой всё сильнее хотелось вылезти и принять во всем этом участие. Но вылезать она не собиралась, поэтому терзала мои уши разной фигней, пытаясь оттянуть на себя внимание.
Заодно и узнал, почему ей так нравится сидеть внутри меня. Всё дело оказалось в экспатии. Я так сильно «давил» своим эмоциональным состоянием на её, что Палатенцо испытывала нечто вроде эффекта протрезвления от собственных эмоций. Если вне моего тела любой импульс буквально сбивал её с ног, фигурально, естественно, мешая сконцентрироваться практически на всём, то вот при такой «одержимости» она могла кое-как соображать. Чем и занималась, не особо отвлекая меня большую часть времени. Ну, конечно, три хохотушки без комплексов, Салиновский, да еще и пришедшая на инспекцию чуть позже баба Цао — изрядно пошатали решимость Юльки заниматься собой, а заставили хотеть заниматься окружающими.