Пластуны Его Величества
Шрифт:
Сплясал, конечно, так себе. Насколько успел подсмотреть движения аборигенов под мерные удары бубнов и заунывно-веселую роговую музыку. Непривычно без женщин, их вообще не было за столом к немалому огорчению Бестужева, но куда деваться? Надо налаживать контакт.
На душе было невесело, но полковник привычно не показывал вида. Сила тяжести на планете была меньше, зато сознание как никогда было отягчено ответственностью за людей и тревогой о пропавшем Миронове.
Мюллер и Бестужев больше занимались расспросами. Буйволов был одним из двух главных героев уходящего дня, и вокруг него постоянно находились самые
И лишь Воздвиженский да простые казаки веселились сразу за весь отряд.
Михаил, похоже, успел напрочь забыть про плен и с ним связанное, а если что смущало воинов, то разве отсутствие спиртного. А потом оказалось ничего, можно мириться даже с этим, особенно когда никого больше это не задевает.
– Андрей Владимирович! – улучшив минутку, подошел к полковнику отец Александр.
Вид у монаха был добродушный. Без спиртного во время «веселья» батюшка обычно хирел на глазах, но сейчас наметился какой-то успех, и священник был воодушевлен им.
– Слушаю.
– Надо бы перед походом провести службу. И всем исповедаться тоже не помешает, – твердо молвил монах.
– Хорошо, – кивнул Кречетов, а оказавшийся поблизости Бестужев не сдержался и пробормотал:
Детина в рясе и с крестомВам грозно погрозит перстом.Потом, доверившись словам,Он все грехи отпустит вам.Отец Александр услышал, сурово взглянул на пиита из под густых бровей и что-то хотел сказать в ответ, но оживление у ворот заставило поневоле заинтересоваться его причиной.
Во двор с двумя местными мальчишками по сторонам важно вступил Миронов. В руках он бережно держал нечто, завернутое в одеяло, а лицо казака светилось такой гордостью, словно он как минимум сумел раскопать богатый клад.
Сопровождавшие его мальчишки торопливо объявили что-то своим соплеменникам, и казак мгновенно оказался внутри толпы. Гомон при этом стоял, пожалуй, больше, чем на любом из виденных Кречетовым базаров. Хоть повидал полковник немало.
– Что за явление?.. – начал Бестужев, но почувствовал взгляд отца Александра и стих.
– Ваше высокоблагородие, тут значит, вот… – Миронов кое-как раздвинул толпу и оказался перед полковником.
Кречетов стоял молча, суровый, словно грядущее возмездие за самовольную отлучку.
– Ну, в общем, – не находя больше слов, Миронов осторожно положил одеяло на землю и отогнул один край.
Внутри оказалось большое яйцо с невзрачной серой скорлупой.
Аборигены принялись отталкивать друг друга, стараясь рассмотреть содержимое, те же, кому это удалось, не сдержали восклицаний.
– Ну и что это? – Кречетов машинально подумал, что правильнее было бы спросить: «Чье это?»
Миронов молчал, и за него ответил Кангар. В ответе прозвучало восхищение, сильно перемешанное с завистью.
– Это яйцо птицы рарх, – помолчал и добавил. – Огромное богатство.
Часть
ДНИ ПОСЛЕДУЮЩИЕ
Глава пятнадцатая
Виталик ворвался в каморку энергичный, подвижный. От постоянного пританцовывания юноши без того крохотное помещение стало казаться еще меньше. Когда от стены до стены пара шагов, а от двери до крошечного оконца – две пары, то тут никак не разгуляешься. Даже если забыть про две так называемые постели в виде охапок соломы, укрытых грубыми покрывалами и сидящего на полу у окна над грудой железок дядю Жору.
– Вот. Просили починить, – Виталик держал в руках металлический агрегат, причем сразу было видно, что сам он о назначении предмета не имеет никакого понятия. – Сможешь?
Дядя Жора поднял загорелое в морщинах лицо и усмехнулся:
– Конечно. Что я, примус отремонтировать не способен?
– Так это примус? – Виталик с явным интересом посмотрел на принесенную вещь.
– А что еще? – удивился Жора.
Ему было далеко за сорок, и хоть в детстве, но довелось видеть давным-давно канувшие в Лету раритеты. Вплоть до патефона, валявшегося в незапамятные годы на деревенском чердаке родной бабушки.
Примус, кстати, у нее тоже был, хотя старушка им никогда не пользовалась. Хотя бы потому, что деревня давно перешла на газ, а керосина никто не завозил.
– А быстро починишь, дядя Жора? – живо поинтересовался Виталик. – Обещали немного, но на обед как-нибудь хватит, а может и на ужин что-нибудь останется.
Если говорить о времени обеда, то оно весьма относительно для каждого. Для кого-то – полдень, а для кого-то и глубокая ночь. В полном соответствии с привычками, вкусами и образом жизни. Виталик, к примеру, дома обедал поздно, не раньше шести. Здесь же шесть часов считалось уже вечером. Как считается везде, где нет электрического света и разнообразных полуночных развлечений.
Жора повертел примус в руках.
– За часик, думается, управлюсь.
Его личное обеденное время уже наступило, но несколько последних монет были у Виталика. Да и если честно, дядя Жора привык подолгу обходиться без еды. Когда по нехватке денег, а когда – по причине принятия горячительных напитков.
Наверно, потому и оставался худым, высушенным, как щепка, хоть по возрасту полагалось уже обзавестись не животом, так животиком. У родного брата и по совместительству Виталикова отца живот уже вполне можно было называть чревом, или по-простому брюхом. Но брат и отец – человек авторитетный… Как в смысле внешности, так и в смысле занимаемого положения.
– Постарайся, дядя Жора, – против обыкновения, Виталик просил, и просил весьма искренне.
– Угу, – его родственник уже углубился в работу.
Никакого инструмента у него не было, и приходилось изобретать все на ходу. Хорошо, хоть ремонтировать придется всего лишь примус. Их нынешнему хозяину дядя Жора умудрился исправить какой-то мудреный агрегат, в чьем принципе действия и даже назначении сам разобраться не сумел.
Зато теперь родственники имели какую-то крышу над головой и надежду, что остальное к этой крыше как-нибудь да приложится. Самое страшное уже позади, и уж теперь-то хуже точно не будет. Будем надеяться, что не будет.