Плата по старым долгам
Шрифт:
Это могло быть сказано без всякой задней мысли, но Олег слишком хорошо знал Леонида, чтобы не уловить намека. Очевидно, он был в курсе неудачного визита адвоката Кривошапко к вице-президенту компании и сейчас пытался выяснить не связывает ли Олег этот визит с ним - Леонидом? Он ничем не рисковал - у Олега не было оснований бросить ему такое обвинение, а значит вице-президенту не оставалось ничего другого, как сделать вид, что он не понял намека и тем самым подчеркнуть, что все прекрасно понял, но вынужден молчать. Однако такая позиция не устраивала Олега.
Подхватив тон и улыбку хозяина кабинета, Олег заверил его,
Закалюк помрачнел, бросил на него сердитый взгляд, вернулся за массивный письменный стол, жестом указал Олегу на стул в почтительном отдалении от себя, предупредил, что в кабинете не курят.
Важных посетителей об этом не предупреждают и не беседуют с ними из-за баррикады из красного дерева - Олегу давали понять, что его не считают важной персоной.
Леонид, несомненно, подготовился к их встрече и припас нечто такое, что должно было, если не сразить, то по меньшей мере сбить спесь с новоиспеченного вице-президента. И Олег не ошибся.
Придвинув к себе добротную папку из тисненой кожи, Закалюк извлек из нее платежное поручение:
– Мы не забываем о своих долгах и возвращаем их при первой возможности.
В поручении стоял штамп банка, подтверждающий перечисление на счет компании "Скиф-Холдинг" тридцати миллионов долларов США за поставленное Дулибскому филиалу импортное оборудование. Если бы не разговор с Винницким и Брыкайло, Олег был бы приятно удивлен такой неожиданностью. Впрочем, и без этих разговоров, он, верно, задумался бы, чем вызвано такое решение генерального директора не очень благополучного в финансовом отношении объединения, которому есть куда в первую очередь расходовать не часто получаемую валюту. Уже возвращая документ, Олег обратил внимание, что плательщиком значится тот же Дулибский филиал, который почти год находится в стадии реконструкции, а стало быть не имеет никаких доходов. Объяснение могло быть только одно: деньги пропущены через банковский счет филиала транзитом, с тем, чтобы скрыть истинного плательщика.
– Что тебя смущает?
– испытывающе посмотрел на него Леонид.
– Два обстоятельства. За несвоевременную оплату вы должны нам еще штраф в сумме до двадцати миллионов, абсолютную цифру я уточню.
– Скажи спасибо, что заплатили это. Второе обстоятельство?
– Платеж со счета неработающего филиала.
– А это уж позволь нам решать, с какого счета и кому платить, насупился Закалюк. Однако тут же спохватился, изменил тон, добавил, как бы оправдываясь.
– Нормальные расчеты ведутся при нормальном состоянии экономики. Но когда тебе перекрывают кислород то здесь, то там, поневоле станешь нарушать любые правила. Экономика слишком серьезная вещь, чтобы допускать к ней политиков. А сейчас политики только этим и занимаются, курам на смех, производственникам на беду. Какие еще вопросы?
– Первостепенный вопрос один - перепрофилирование Октябрьского комплекса.
– На сегодняшний день это нереально.
– Но реальны санкции, что мы предъявим за нарушение
– Вопрос о санкциях я урегулирую с Шумским.
Это было сказано таким небрежным тоном, что Олег едва сдержался.
– Не урегулируешь, Леонид Максимович! За ваши художества только по Октябрьскому комплексу мы уплатили иностранным фирмам огромные неустойки и списывать их на вашу бедность не намерены. Это одно. Теперь другое. Если вопрос о перепрофилировании комплекса не будет решен, компания расторгнет договор о поставках комплектующих изделий Головному предприятию.
– Не много ли на себя берешь?
– впервые за все годы их знакомства вспылил Леонид.
– В пределах предоставленных мне полномочий.
Олег передал Закалюку целевую доверенность, выданную Правлением компании вице-президенту, что предоставляла ему полномочия, Шумский предусмотрел и это. Леонид ознакомился с доверенностью, но не вернул ее, положил перед собой.
– Высоко взлетел!
– сердито буркнул он.
– Было с кого пример брать, - парировал Олег.
– Сравнил! Двадцать лет я вкалывал, как каторжный, прежде чем стал генеральным.
– А я тем временем прохлаждался в милиции, Афганистане, реанимационных отделениях госпиталей. Это хочешь сказать?
– Я не заставлял тебя ехать в Афганистан.
– Меня никто не заставлял. Но ты знаешь, как и почему я там оказался.
Поймал себя на том, что позволил Леониду взвинтить себя, отвлечь от главного разговора, и сбавил тон.
– Однако полагаю, что сейчас не время перелопачивать прошлое, сводить старые счеты, даже если таковые остались.
Леонид удивленно, словно впервые увидел его, посмотрел на Олега, а затем усмехнулся.
– Какие там счеты! Это же надо: завелись, как мальчишки по схеме сам дурак. Нашли что вспоминать. Чепуха все это!
Олег был ошеломлен. Неужто Леонид в самом деле считает их былые отношения нормальными, а те, мягко говоря, недоразумения, что возникали между ними не раз, не заслуживающими памяти? Впрочем, не исключено, что это своеобразный маневр, начатый с искусно разыгранной несдержанности, что должна была вызвать у собеседника ответную реакцию, изменить ход его мыслей, отвлечь от мелькнувших догадок; а завершился маневр после того, как цель была достигнута, таким вот сглаживающим острые углы финтом. Это похоже на Леонида, он великолепный тактик и психолог неплохой. Но и он, Олег, тоже не лыком шит, и мысли, связанные с транзитным платежом через банковский счет филиала, не будут им забыты.
Закалюк подошел к Олегу, положил руку на его плечо, сказал полуизвиняющимся тоном:
– Хорошо, будь по-твоему. Сейчас приглашу причастных руководителей и коллегиально обсудим все вопросы.
Олег настоял на участии в обсуждении своих помощников.
Перед тем, как собрались приглашенные, Леонид посетовал на то, что в вопросе конверсии Октябрьского комплекса он находится как бы между молотом и наковальней: "Оборонцы" имеются не только в объединении, но и среди руководителей областной администрации, членов парламента, высших правительственных чиновников, которые во всеуслышание говорят одно, а в доверительных беседах с ним - генеральным директором - рекомендуют диаметрально противоположное.