Плата за молчание
Шрифт:
Однако даже прокурору сэру Гриффитс-Джонсу приходилось прилагать все усилия, чтобы сохранить подобающий тон. Стремясь искусно поставленными вопросами добиться от свидетелей все более порочащих обвиняемого показаний, он и сам часто оказывался в пре-неприятнейшем положении.
Безупречнее всех держался на процессе, несомненно, подсудимый. Он позаботился уже на второй день организовать особую сенсацию. Незадолго до начала процесса выпущенный под залог в две тысячи фунтов из тюрьмы, он арендовал по соседству со зданием суда маленький киоск, в котором во время двухчасового перерыва на второй день процесса открыл выставку-продажу сделанных
Уорд не знал одного: все свидетели защиты были, выражаясь полицейским языком, «обработаны» следственной комиссией лорда Деннинга. Кристина Килер, Мэнди, Паула, Ким - все они обвиняли Уорда. Единственную неожиданность преподнесла суду Ронна Рикардо, последняя подруга Уорда, за несколько месяцев до того родившая Уорду ребенка. Перед следственной комиссией она показала, что Уорд играл роль сводника между ней и другими мужчинами и присваивал полученные от них деньги. Однако в суде она отказалась от своих показаний, объяснив:
– Старший инспектор Герберт и сыщик сержант Бэр-роу угрожали отобрать у меня ребенка и поместить его в приют, если я не дам показаний против Стивна. Они говорили также, что и моя 13-летняя сестра будет отдана в воспитательный дом, если я не подпишу заранее составленного ими протокола допроса. После того как они целых двенадцать часов запугивали меня, я подписала все, что они от меня требовали, только чтобы меня наконец отпустили.
Среди свидетельниц обвинения были и другие, позволявшие судить о методах подготовки процесса против Уорда. Хотя у этих молодых дам и не хватало мужества прямо заявить об оказанном на них следственной комиссией давлении, но в их показаниях содержалась такая очевидная ложь, что о происхождении ее легко можно было догадаться.
С каждым днем становилось все яснее, что Уорд должен быть осужден, потому что после столь громкого скандала необходимо свалить на кого-то вину. Конечно, Уорд был мелким ничтожным сводником и сутенером, но, пока оставались безнаказанными те, кто побуждал его заниматься сводничеством, делать его с помощью запуганных и купленных свидетелей козлом отпущения было весьма подло.
Если кто-нибудь все еще не понимал тенденциозности этого процесса, он наверняка понял ее, услышав резюме председательствующего - его напутственное слово двенадцати присяжным.
Англосаксонское право отводит председательствующему в суде только роль посредника. Сам он не судит, его задача - лишь беспристрастно вести судебное следствие и следить за неукоснительным выполнением всех требований
– Вы, несомненно, рады, что это дело близится к концу, и испытываете облегчение при мысли, что скоро вернетесь в чистую атмосферу своих квартир. Здесь были вскрыты отвратительнейшая похотливость и глубочайшая развращенность, безусловно заслуживающие самого тяжкого наказания. Даже с учетом всех сомнительных и не всегда корректных методов предшествовавшего этому процессу полицейского расследования мне все же представляется бесспорно доказанным, что по меньшей мере пять из заслушанных нами свидетельниц были использованы подсудимым в его целях и с материальной для него выгодой.
После этого недвусмысленного «наставления», сделанного присяжным, можно было уже не сомневаться, что Стивн Уорд будет приговорен к максимальной мере наказания, т. е. к 35 годам лишения свободы.
В ночь перед вынесением приговора Уорд принял смертельную дозу снотворного. Четыре дня спустя, в воскресенье, 3 августа 1963 года, он скончался, не приходя в сознание. В прощальном письме к своему адвокату он сообщал: «После того как я выслушал наставление судьи Маршалла присяжным, мне стало ясно, что жизнь - такая, какой она была дорога мне, - для меня окончена. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как самому ускорить этот конец».
О том, насколько этот добровольный уход Стивна Уорда из жизни облегчил положение его бывших друзей, и в первую очередь правительства Макмиллана, свидетельствуют необычайно сердечные некрологи, посвященные ему в печати. Лорд Астор написал в «Обсервере»: «Стивн Уорд обладал исключительной способностью облегчать людские недуги. Те, кто имел счастье пользоваться его услугами, будут с огромной благодарностью вспоминать о нем. Его готовность облегчить боль каждого, кто в этом нуждался, забыть невозможно».
Кассандра, один из самых язвительных журналистов Англии, так прокомментировал в «Дэйли миррор» этот отзыв лорда Астора: «Где был лорд-миллионер, предоставивший Уорду свою виллу для создания публичного дома, в тот час, когда прежний товарищ его веселых ночей принял смертельную дозу снотворного? Ничто в этом гротескном, потрясающем, чудовищном случае не кажется мне столь заслуживающим внимания, как одиночество этого содержателя публичного дома в его предсмертный час».
Самое откровенное и меткое замечание по поводу смерти Стивна Уорда сделал, бесспорно, в своем выступлении по телевидению спасенный премьер-министр Мак-миллан. Он сказал, облегченно вздохнув:
– После самоубийства Уорда едва ли можно надеяться на полное раскрытие этого случая, наделавшего столько шуму в английском обществе…
Расследование лорда Деннинга, призванное выяснить и наказать всех виновных, невзирая на лица и на занимаемое в обществе положение, закончилось ничем. Вывод лорда Деннинга гласил: помимо вскрытых во время процесса Стивна Уорда заблуждений отдельных личностей, ничего сколько-нибудь существенного обнаружить не удалось. В частности, нет никаких указаний на то, что в этом происшествии были замешаны другие члены кабинета.