Плата за молчание

Продель Гюнтер

Конечно, доктор Адамс разглядывал подсудимого, разглядывал долго и пытливо, стремясь прочесть по его лицу, действительно ли он убийца мисс Гилхрист. Наверняка все присутствующие в зале делали то же. Но кто при этом старался точно определить цвет галстука подсудимого? Наверняка никто. И доктор Адамс не составлял исключения. Не желая, однако, признаться в этом, он ответил:

–  Светлый, в полосочку.

На подсудимом вообще не было галстука. Прокурор всем корпусом быстро повернулся к присяжным и сделал рукой выразительный жест,

как бы говоря: видите, чего стоят показания этого свидетеля!

Александр Эр еще целый час продолжал в том же духе вести перекрестный допрос, пока не выудил у доктора Адамса решающего признания:

–  Может быть, я и впрямь от волнения ошибся.

Только после этого Эр сказал наконец судье:

–  Благодарю вас, ваша честь, у меня нет больше вопросов к свидетелю.

Показания Адамса были, таким образом, полностью обесценены. Ни один из присяжных не сомневался больше, что убийца Марион Гилхрист выглядел точно так, как описывали его обе свидетельницы.

Закончилось судебное следствие заключениями экспертов относительно пятен крови на обнаруженных в чемодане Слэйтера вещах. Профессор Глэйстер долго распространялся о методах исследования и прочел несведущим присяжным целую лекцию об этом. Что же касается результата самого исследования, то они были весьма скудными. На этот счет профессор Глэйстер сказал:

–  При осмотре пальто я обнаружил целый ряд мелких пятнышек - всего их оказалось двадцать пять, при чем некоторые из них выглядели словно брызги. Невооруженному глазу они казались красновато-коричневыми. Под микроскопом я разглядел частицы, схожие с красными кровяными тельцами млекопитающих. Ничтожное

количество представленного на исследование материала не позволяет, однако, с точностью определить класс млекопитающих.

Иными словами, не только не было доказано, что кровь на макинтоше принадлежит убитой, не установлено было даже, человеческая ли это кровь вообще. Макинтош с таким же успехом могли «украсить» и несколькими каплями крови какого-нибудь животного. С другой стороны, однако, экспертиза не исключала и возможности того, что кровь на пальто действительно принадлежала убитой.

Столь же сомнительными оказались и результаты исследований молотка. Об этом говорил профессор Литтл-джон:

–  Металлическая часть молотка и ручка до половины выглядели так, точно их тщательно чистили. Мы на шли все же несколько пятен, схожих с кровяными, и, соскоблив их, рассмотрели под микроскопом. Помимо кусочков ржавчины, мы обнаружили частицы, напоминающие красные кровяные тельца млекопитающих. Однако из-за крайне малого количества материала с точностью определить, действительно ли это красные кровяные шарики, мы не смогли.

Таким образом, и эта экспертиза не давала ответа на вопрос, является ли данный молоток орудием убийства Марион Гилхрист. Все вообще обратилось в фарс, когда один из защитников задал эксперту вопрос:

–  Господин

профессор, уверены ли вы, что убийство действительно было совершено этим молотком?

Профессор Литтлджон удивленно поднял брови:

–  Как так? Разве на этот счет существуют сомнения? В полиции мне сказали, что это и есть орудие убийства.

–  Господин профессор, - продолжал свои вопросы защитник, - читали вы протокол вскрытия?

–  Зачем?
– обиженно спросил профессор.
– Моей задачей было установить, имеется ли на молотке кровь убитой. Это и было бы доказательством, что молоток послужил орудием убийства.

Адвокат покачал головой:

–  Вы могли вообще избавить себя от этого труда, господин профессор. Вам надо было только заранее проштудировать протокол вскрытия. Там говорится о ранах и костных повреждениях, нанесенных предметом с тупыми длинными гранями. Некоторые раны имеют длину до 14 сантиметров. У молотка грани короткие и совсем иной формы, так что молоток никоим образом не мог причинить такого рода повреждений, господин профессор!

Возмущенный этими поучениями, почтенный профессор взорвался:

–  Тупой предмет с длинными гранями? Чепуха! Вы ведь тоже не знаете, что послужило орудием убийства!

–  Однако судебно-медицинская экспертиза исключает возможность того, что им послужил молоток, господин профессор!

–  Боже милостивый! Я и не говорил, что это молоток. Вовсе не доказано, что именно молоток был орудием убийства!

–  Но в своем исследовании вы исходили из этого.

Профессор Литтлджон вышел из себя. Взъерошив волосы, он истерически закричал, обращаясь к председателю:

–  Ваша честь, избавьте меня от вопросов этого человека, или я ни слова больше не скажу! Полиция передала мне молоток для исследования. Этим моя задача и ограничивалась.

Судья Гэтри умиротворяюще кивнул эксперту и обратился к защитнику:

–  Господин адвокат, так ли уж необходимо настаивать на этом пункте? Я подобной необходимости не вижу. Подсудимому не предъявляют обвинения в убийстве, совершенном каким-то определенным предметом. Здесь многое останется неясным, если сам подсудимый не скажет наконец правду.

При такой предвзятости судьи дальнейшая перепалка была явно бессмысленной. И адвокат только коротко кивнул:

–  Благодарю вас, ваша честь. Я и так уже получил ответ на свои вопросы.

На этом судебное следствие закончилось. В своих заключительных речах прокурор и его помощник еще раз ловко обыграли все косвенные улики и решительно потребовали от суда приговорить Слэйтера к смертной казни через повешение. При этом они так красочно расписывали его недостойное прошлое, что, если кому из присяжных и было еще не вполне ясно, виновен ли подсудимый, он мог успокоить свою совесть соображением: Слэйтер все равно преступник, и человечество ничего не потеряет, избавившись от него.