Плата за смерть (сборник)
Шрифт:
Через каждые три часа кто-то должен покидать корабль, отходить примерно на километр и запускать сигнальную ракету. Это как-то связано с теми вычислениями, которыми Ник Людвиг мучает свои компьютеры. Кажется, это называется триангуляция, но не хочу прикидываться, что понимаю значение сего непроизносимого термина. Выходим по очереди, и доктор Шейн настоял, чтобы мы работали парами — так безопасней. Сегодня утром, когда подошло время, доктор Шейн сказал:
— Том, Яна, оденьтесь, пожалуйста, и, если можно, запустите ракету.
Я был ничем не занят и спокойно
— Ты не предпочел бы отправиться наружу в компании Келли?
— У Келли этим утром и так работы по горло, — ответил я, совершенно не понимая, в чем дело.
Да. Вот что случилось сегодня утром. Яна все-таки оделась и, храня ледяное молчание, последовала за мной. Мы запустили ракету и вернулись. Но теперь я наконец увидел свет.
Яна стала разочаровываться во мне после того самого вечера, когда сомнамбулически вплыла в библиотеку крейсера и застала меня за беседой со слегка неодетой Келли. По всей видимости, Яна решила, что я ухаживаю за мисс Андроид и что у нас завязывается роман.
Клянусь тебе, ничего такого и в голове не держал, я ни разу даже не чихнул в сторону Келли. О да, мы стали добрыми друзьями, но это же чувство чисто платоническое. Между нами не может быть ничего… настоящего, и Яне это прекрасно известно. Только один андроид из миллиона способен испытывать интерес к нашим развлечениям, и это уж точно не Келли. Или Яна ревнует меня из-за того, что я стал проводить много времени вместе с Келли? Иногда я начинаю завидовать андроидам. Эта идея господа бога — создать людей двуполыми — слишком часто вызывает головную боль.
В нашем списке теперь семнадцать астероидов — потенциальных хранителей потерянного сокровища Высших. Капитан Людвиг считает, что просеял через мелкое сито практически весь пояс, но хочет на всякий пожарный случай понаблюдать еще три дня, то есть до двадцатого декабря. После этого мы взмахнем крыльями и полетим делать осмотр.
Наши шансы обнаружить сейф миллиардолетней давности на неизвестно где расположенном астероиде — и, кто знает, существует ли он вообще? — кажутся мне фантастически ничтожными. Остальные, по-моему, чувствуют то же самое. Но все сомнения мы держим при себе, стараясь даже не думать о них. Во всяком случае, я стараюсь.
Я окончательно перестал понимать, как мы могли поставить все на такую идиотскую карту. Бросили самую богатую стоянку Высших, которая когда-либо попадалась археологам, плюнули на приказы Галактического Центра, остались без гроша, скачем от звезды к звезде… Археологам положено быть спокойными, методичными ребятами, способными год за годом стачивать клювом по пылинке с алмазной горы. Что мы, черт побери, здесь делаем? Как дошли до жизни такой? С чего это взяли, что здесь можно хоть что-нибудь найти?
Темные мысли на темной планете под темной звездой.
Доктора Шейна, похоже, одолевают такие же сомнения. Еще бы — эта дикая охота совершенно не в его характере. Он разваливается на глазах. Мы все слегка обеспокоены его состоянием.
— Будь на то моя воля, вы бы в жизни не попали в эту экспедицию! Вас навязали мне, чтобы продемонстрировать расовую терпимость землян!
Стин Стин перенесло этот кошмар удивительно стойко. Его-ее щупальца слегка дрогнули, боковые складки мантии встали дыбом, и я уже ждал воинственной речи, обвиняющей доктора Шейна в омерзительном шовинизме. Ничего подобного. Как выяснилось позже, этим утром Стин Стин обсуждало с Мирриком основные положения христианства. А вечером я только рот открыл, когда оно сказало:
— Я прощаю вас, доктор Шейн. Вы явно не отдаете себе отчета в том, что говорите.
Маленькая глупая интерлюдия. Но очень неприятно видеть, как милый, добрый доктор Шейн срывается из-за такого пустяка. Наверное, он очень волнуется. Совсем, как я.
Как ты, наверное, знаешь, я успел прославиться на весь мир своим тактом и ненавязчивостью. Итак, поварив несколько дней в голове замечание Яны обо мне и Келли, я выработал гениальный план разговора на эту тему.
Мы снова отправились вдвоем зажигать сигнальную ракету. По расписанию со мной должен был идти старина 408б, но я поговорил с Пилазинулом, и он устроил так, что Яне пришлось заменить уважаемого коллегу с Беллатрикса. Когда мы выбрались из воздушного шлюза на ледяное плато, я сказал:
— Что ты имела в виду, когда говорила обо мне и Келли?
Во какой я мастер окольных подходов!
Шлем Яны полностью скрывал ее лицо. Голос в моих наушниках был невыразительным.
— Ты о чем?
— На прошлой неделе. Ты спросила меня, не хочу ли я пойти вместе с Келли.
— Мне кажется, ты предпочитаешь ее общество моему.
— Это не так, Яна! Клянусь тебе…
— Дай ракету.
— Черт, Яна, у тебя просто разыгралось воображение! Келли — всего лишь андроид, неужели не ясно? Как ты могла подумать, что возможны…
— Кто будет запускать, ты или я?
Я нажал кнопку.
— Пожалуйста, ответь мне, Яна. Почему ты думаешь, что я и Келли… Что Келли и я…
— Мне не хочется обсуждать эту тему.
Она отошла в сторону, повернулась ко мне спиной и уставилась на черное солнце, неуклюже изображая внезапно пробудившийся интерес к астрономии.
— Яна?
— Я изучаю солнечный феномен.
— Почему ты не обращаешь на меня внимания?
— Не надоедай мне.
— Яна, я пытаюсь объяснить, что у тебя нет поводов для ревности. Ревновать должен я, ведь ты на долгие часы запиралась в каюте с филателистом Саулом Шахмуном. Если ты влюблена в Саула, так и скажи, я мешать не стану. Но если ты устраиваешь все это только для того, чтобы отплатить мне той же монетой за воображаемый роман с Келли, тогда…