Плата за страх
Шрифт:
Он обхватил ее из-за спины, сжав цепкими пятернями груди.
Порой Панкратова выглядела существом слишком смирным. Не от мира сего. Кудряшки на висках, огромные грустные глаза. Изумрудный взгляд. Тихий голос. Гордая походка существа, незнакомого с мерзостями коммунального быта. Но советский детдом — это все-таки не институт благородных девиц. Поэтому, когда жизнь припирала, Панкратова могла за себя постоять.
Она вывернулась и с размаху приложила Пишуева по лицу. Да так, что он отлетел к соседнему столу. Тут же, чтобы отрезвить его окончательно, она вскочила, выхватила из письменного прибора ножницы и недвусмысленно
— Оставьте меня в покое!
— Вот ты ка-а-ак! — Лицо Пишуева покрылось красными пятнами. Он выпрямился, заправил вырвавшуюся из брюк рубашку и криво ухмыльнулся. — Тогда за каким… ты сюда приперлась? Думала, не узнаю, чем промышляешь? Не прошел номер, шлюха! Даю тебе минуту. Не придешь с извинениями — велю охраннику тебя выкинуть. — Он размашисто вышел в коридор и протопал к своему кабинету.
Панкратова, в запале не обратив внимания на его «думала, не узнаю», решила, что ни за что тут не останется. Она покидала в сумку канцелярские мелочи и коврик для «мышки», которые принесла из дому. Но, протянув руку, чтобы выключить компьютер, поняла: этот мерзавец ее надул, заставив две недели пахать задаром.
Ей хватило пятнадцати секунд, чтобы перегнать все сделанное ею на дискету, оставив на компьютере только те обрывки из отрывков, которые были там до нее. Она еще и дефрагментацию диска включила, чтобы стертое ею нельзя было восстановить.
И только после этого ушла.
Неизвестно, куда повернули бы ее дела дальше, но опять выручила Надежда Кузнецова. Она пришла, когда Панкратова, не в силах никого видеть, просидела два дня дома безвылазно. Собирала силы для новых поисков. Слыша о столкновениях с похотливыми работодателями от других, Тамара полагала, что пострадавшие преувеличивают. Или сами виноваты, что дали повод. Когда же она на себе испытала всю унизительность подобной ситуации, ее охватило уныние. Подтверждались не раз слышанные ею сентенции о том, что в наше время приличную работу или хороший заработок можно заслужить только через постель.
Кузнецова, выслушав рассказ о случившемся в редакции «Мира быта», посочувствовала, но за уныние попеняла:
— Просто ты засиделась в «Снабсбыте» и некоторых нюансов не просекаешь. Капитализм у нас дикий. Ничего не поделаешь, мы с тобой живем в мужском мире. Они в нем и начальники, и винтики. И почему нам должно быть проще и легче, чем им?
— Так что теперь, можно лапать любого, кто подвернется?
— Не «можно», а — «хочется». Их природа такими сделала. А нас она зато научила этой их тягой пользоваться. В мирных целях. Что, тебя бы убыло, если б ты его отшила помягче? Мол, месячные. Мол, у тебя любовник — ревнивый боксер. Вот-вот за тобой зайдет! Ты хоть деньги за свою работу получила?
— Противно. Эта вонь у него изо рта, руки мерзкие — бр-р. Почему мы должны все терпеть? В Америке вон только посмотрит такой козел косо — сразу в суд и штраф. Я работу ищу, понимаешь? Работу. А если он хочет, чтобы его ублажали, — пусть «МК» читает. Таких объявлений бессчетно. Или ему платить неохота?
— Красиво излагаешь, — вздохнула Кузнецова. — Но слишком категорично. Когда слабенько трогал, ты помалкивала. А чуть прижал — почти зарезала. По его, возможно, ты ему повод дала.
Услышав из уст подруги свое же былое мнение, Тамара обомлела, а Кузнецова
— Дай слово, что не обидишься.
— А что?
— Нет, ты дай, тогда скажу.
— Ну даю.
— Понимаешь, ты тетка-то аппетитная. А сейчас от тебя такой неутоленностью веет… Ведь и мужики — люди. Они чувствуют. И реагируют. Откуда ему знать, что ты не ему персонально излучаешь? Да и как, по-твоему, им определять свои шансы? Только попытками. Не хочешь, чтобы приставали, одевайся, чтобы никому бы такое и в голову не пришло.
— Но он же меня за отказ с работы выгнал!
— Нарвалась, не повезло. Очень он тебя обидел?
— А ты думаешь!
— Хочешь, когда Олег вернется, я попрошу с ним разобраться?
— А чего с ним разбираться?
— Да морду, морду ему набить!
— Нет, не надо. Зачем?
— Вот, значит, не так уж и обидел. Ладно, есть у меня для тебя вариант. Место как раз по тебе. Чего молчишь?
— Спасибо…
— Что-то не слышу энтузиазма?
— Откуда он у меня? Деньги-то там хоть платят? — с невольной сварливостью спросила Панкратова, которой почему-то было неудобно спросить у Надежды: начальник там, куда она сватает, мужчина или женщина? А Кузнецова вгляделась в нее своим прямым, читающим взглядом и угадала:
— Эх, подруга! Не работала ты под бабским руководством. Это, доложу тебе, такая мутота, что любой мужик ангелом покажется.
— Прости, Надюша, это я так. Спасибо тебе большое. А какая работа?
— Временная. Нужно обобщить какое-то социологическое исследование. Анкеты там, таблицы. Дадут тебе персональный кусок работы. Оплата аккордная. Хочешь — неделю, хочешь — два месяца ковыряйся. Устраивает?
— Еще бы.
— Только просьба. Когда пойдешь устраиваться, красу свою приглуши немного. Пожалуйста. Знаешь, почему мусульманки носят накидки? «Чтобы не вводить правоверных в искушение». Резонно? Если мужик не нужен, не фиг выставлять прелести.
— Да когда я их выставляла, ты что? — больше удивилась, чем обиделась, Тамара.
— Не спорь, а просто сделай, как прошу, ладно?
Место ей Надежда подыскала и в самом деле классное. Политологическая фирма на базе МГУ ухватила грант — финансирование проекта — у иностранного спонсора. Сроки их поджимали, и они спешно нуждались во временных сотрудниках. Старались загрузить свои компьютеры в две смены. Панкратова соглашалась работать не только во вторую, но и в третью смену. С Зайкой бывало непросто, но зато ее можно было оставить одну в любое время и на любой разумный срок.
У политологов Панкратовой понравилось. Люди спокойные, интеллигентные. Качеством ее работы они были довольны. Ее непосредственный шеф, Игорь Тимофеевич Дерюгин, лысый веселый крепыш, даже намекнул, что, если так пойдет и дальше, возможно, они захотят наладить с Панкратовой долговременные отношения.
Однако уже на шестой день, когда она пришла в офис, повеяло бедой. Операторша, которую Тамара должна была сменить, посмотрела на нее с опаской и сказала, что ее ждет начальник. Чуя недоброе, Панкратова поднялась на другой этаж и отыскала Игоря Тимофеевича. Он с прибаутками помогал там дамам наладить ксерокс. Но, увидев Тамару Владиславовну, нахмурился. Вытер бумагой испачканные графитовым порошком руки, отвел Панкратову в пустой кабинет и, не мямля, сказал прямо: