Плата за убийство
Шрифт:
– А ведь он фотограф, Коттон. Правда, интересно?
– Ты что, думаешь о Люси Менкен?
– Угу.
– Фотографии делал Джейсон Пул.
– Верно. Но она уверена, что сейчас они у кого-то другого.
– Кеттеринга?
– Возможно. Но вот что я тебе скажу, Коттон.
– Что?
– Мне все больше хочется поговорить с ним. Он может ответить на много вопросов.
Хейз кивнул. – Верно, Стив. Вот только одно...
– Что именно?
– Сначала нужно его найти.
Глава 12
Студия
Она была в конце коридора, на третьем этаже. “Фил Кеттеринг” – гласила надпись в центре матированной стеклянной панели, а пониже, справа, маленькими буквами, было написано “Фотограф”.
Дверь была заперта.
Карелла и Хейз нашли управляющего зданием и попросили открыть дверь. Управляющему пришлось позвонить в контору. С момента просьбы до момента, когда дверь, наконец, распахнулась, прошло сорок пять минут.
Студия состояла из трех отделений. В маленькой комнате был письменный стол и шкафы для хранения документов. Дальше была комната побольше, где Кеттеринг вел съемку. И наконец, темный чулан, в котором он проявлял пленку и печатал фотографии. В студии не было пьянящего запаха преуспевающего делового концерна. Не было в ней и пыли. В помещении царила идеальная чистота. Каждый вечер приходила уборщица и наводила порядок. Если Кеттеринг и был недавно у себя в студии, никаких следов его пребывания не осталось.
Сразу за дверью, на полу, под прорезью для почты лежала куча писем и бандеролей, в том числе несколько извещений, гласивших, что на почте хранятся пакеты, слишком большие для прорези и потому недоставленные. В тишине студии Карелла и Хейз нарушили законодательство Соединенных Штатов и открыли несколько писем. Все они были связаны с его профессиональной деятельностью. Судя по всему, Кеттеринг не занимался фотографированием женщин – одетых или раздетых. Он снимал описанные и иллюстрированные, шаг за шагом, процессы типа “Сделай сам”. Валяющиеся повсюду фотографии показывали, как повесить гамак или как отремонтировать старый диван. Если между Кеттерингом и Люси Менкен и была какая-нибудь связь, в данный момент она казалась весьма отдаленной.
На столе в маленькой комнате лежало несколько распечатанных писем. Все они были получены в конце августа. По-видимому, Кеттеринг прочел их перед отъездом на охоту. В нескольких письмах, лежащих на полу у двери, был недоумевающий вопрос – почему Кеттеринг не ответил на письма, отправленные еще в августе.
Несомненно, Кеттеринг не был у себя в студии с сентября прошлого года.
Карелла и Хейз заперли дверь студии и отправились к управляющему. Это был хорошо одетый мужчина лет около сорока. Звали его Колтон.
– Мне придется выселить его, – сказал Колтон. – Ведь он не платил за студию
– Вы говорите так, будто вам очень не хочется выселять его, – заметил Карелла.
– Конечно. Он – хороший парень. Но что я могу сделать? Ведь администрация не любит терять деньги.
– У вас не возникло впечатление, что он уезжает надолго? – спросил Хейз.
– Нет. Как вам это нравится? Исчезает из города. И даже не подумал о том, чтобы предупредить. От кого он прячется? От полиции? Готовит ограбление банка? Убийство? Почему человек внезапно уезжает?
Карелла и Хейз кивнули почти одновременно.
– Нам тоже хотелось бы знать это, – ответил Карелла. Они поблагодарили управляющего и вышли из его конторы.
Оставалось только спросить тех, кто был в сентябре прошлого года на охоте.
Чтобы дело шло побыстрее, они поделили их между собой и разошлись.
Рекламное агентство называлось “Компания Рутера-Смита”. Это была процветающая фирма, в ней работало двадцать служащих. Фрэнк Рутер был одним из партнеров, и писал почти все рекламные тексты.
– Мне хочется писать книги, – сказал он Хейзу, – да таланта не хватает.
Рутер был темноволосым мужчиной с карими глазами. Ему было чуть больше сорока. Он одевался совсем не так, как одеваются сотрудники преуспевающих рекламных агентств с Джеферсон Авеню. По одежде он походил, скорее, на типичного писателя – твидовая куртка, рубашка с мягким воротником, неброский галстук, темные фланелевые брюки. Образ писателя завершала трубка. Возможно, таким был писатель в его воображении. Он сердечно и тепло поприветствовал Хейза, и сейчас они сидели в большом, со вкусом составленном кабинете.
– Мой дед работал всю жизнь и оставил отцу изрядное состояние. Он продавал кастрюли. Ездил из одного города в другой и продавал кастрюли и сковородки, – рассказывал Рутер. – Скоро он мог позволить себе нанимать людей, которые ездили из города в город и продавали кастрюли вместо него.
– А ваш отец чем занимался? – спросил Хейз.
– Он разбогател еще больше. Отец любил собак и решил импортировать французских пуделей. Вам покажется, наверно, что на этом не разбогатеешь. А вот он сумел, мистер Хейз. Отец продавал породистых пуделей. К тому же, он был расчетливым дельцом. После его смерти я унаследовал состояние двух поколений Рутеров.
– И как вы с ним поступили?
– Мне хотелось стать писателем. Я написал десятки романов, которые нигде не брали. Одновременно я жил на широкую ногу. При жизни отца я жил привольно и считал, что буду жить так же и после его смерти. Не прошло и двадцати лет, как я потратил почти все, что заработали два поколения Рутеров. И тогда я спохватился. Мы с Джеффом Смитом основали рекламное агентство. Сейчас оно полностью себя окупает. Я почувствовал, наконец, что добился чего-то. Это приятно.
– Наверно, – согласился Хейз.