Платье от Фортуни
Шрифт:
– Я думала, ты рассердишься.
– Ну, конечно, это меня совсем не обрадовало, – почти огрызнулась в ответ Дениза, ее глаза сверкнули опасным огнем. Но она глубоко вздохнула, взяла себя в руки и продолжала обычным голосом. – И вообще, почему меня должно удивлять случившееся? Граф Карсавин – красивый молодой человек, сильный, притягательный. Я всегда понимала, он не из тех мужчин, кого в отношениях с женщинами устраивают платонические прогулки под луной и слушание соловьиных трелей… Да и ты с самого начала была столь очевидно безумно влюблена. Я предвидела, что это
– Я не жалею.
– Гм… возможно, пока действительно не жалеешь, но должна понять, что значит быть одинокой женщиной с ребенком на руках.
– Я понимаю.
– Николаю придется выплачивать тебе солидное содержание, он обязан заботиться о своем отпрыске.
– Нет, – гневно запротестовала Жюльетт. – Николай не из тех, кто легко сдается. Боюсь, он скоро приедет в Париж, чтобы удостовериться, не беременна ли я, – ее голос срывался. – Никогда не смогу начать жизнь заново, если не сумею освободиться от него.
– Ты думаешь отдать ребенка в приют?
– Нет! Я никогда с ним не расстанусь.
– Отдашь кормилице?
– Нет! – снова решительно воскликнула Жюльетт. – Я собираюсь растить своего ребенка сама вдали от Парижа, там, где Николай никогда не найдет нас. На деньги, доставшиеся мне от Клода, сниму квартиру, найму хорошую няню, чтобы заботилась о ребенке, когда я буду на работе.
– О какой работе ты думаешь?
– Стану преподавать рисунок на ткани. Мне очень понравилось учить молодых монахинь, когда я снова была в монастыре. Кроме того, могу давать уроки английского и итальянского.
– Весьма похвально, – сухо заметила Дениза. – Но совершенно непрактично.
– Что ты хочешь сказать?
– На деньги Клода ты долго не продержишься, и тебе никогда не удастся найти работу, чтобы хорошо зарабатывать.
– Но почему?
– Ни в одну приличную школу тебя не возьмут. С ребенком на руках и без обручального кольца тебя повсюду будут воспринимать, как источник дурного влияния на учениц. Вы оба – ты и ребенок – станете отверженными. О таком будущем ты мечтаешь для него? Жестокость этого мира неизбежно преследует того, на ком лежит печать незаконного рождения.
– Я куплю обручальное кольцо, если это так необходимо! – ответила Жюльетт, решив держаться до конца. – Ребенок не должен страдать за мои грехи.
Дениза вздохнула.
– Смелые слова. Ну и какую же роль ты собираешься играть? Брошенной жены? Молодой вдовы? Супруги моряка, которая много лет безнадежно ожидает возвращения своего «летучего голландца»? Владелицы школ, ателье и другие работодатели знают наизусть все эти сказочки. Мне самой часто приходится их выслушивать.
Жюльетт сжала руки на коленях.
– Единственное, что я знаю точно: не могу больше оставаться в Париже, – сказала она решительно.
Дениза несколько мгновений помолчала перед тем, как продолжить.
– Почему ты так уверена, что граф Карсавин не будет преследовать тебя, если ничего не узнает о ребенке?
– Потому что тогда у него не будет оснований требовать встреч со мной,
– Ты так уверена в себе.
Жюльетт кивнула головой, бросив печальный взгляд на свои руки, где уже не было прекрасного кольца, подаренного Николаем. Она тщательно упаковала его, написала на коробочке адрес и отнесла в русское посольство, попросив, чтобы послание вручили лично графу Карсавину в Санкт-Петербурге. Ее весьма вежливо заверили, что это будет сделано безотлагательно. Жюльетт поняла: после расставания с нею Николай отправился в посольство и попросил всю корреспонденцию без задержки направлять ему в надежде, что Жюльетт, возможно, решится написать ему.
Голос Денизы вторгся в ее размышления.
– К счастью, пока ты строила свои планы, я тоже не сидела сложа руки и кое-что придумала. Тебе нет необходимости покидать ателье Ландель.
Жюльетт удивленно подняла голову.
– Но ты же боишься скандала. Я думала, что буду уволена в ту же секунду, как только сообщу о моей беременности.
Дениза продолжала говорить, словно не услышала сказанного сестрой.
– Я полагаю, ты хотела бы родить там, где тебя никто не знает, но не хочу, чтобы роды принимала какая-нибудь неуклюжая сельская повитуха с красными грубыми руками. Этот ребенок слишком важен для будущего ателье Ландель. У меня есть превосходный вариант решения. Ты поедешь на мою тосканскую виллу.
– Я думала, в Каза Сан Джорджо кто-то живет.
– Недавно она освободилась. Управляющий и его жена – Антонио и Кандида Бонини – позаботятся о тебе. Когда однажды опасно заболел Клод, местный молодой доктор Морозини спас ему жизнь. Из писем Кандиды мне известно, он все еще практикует в близлежащем городке Лукка, и позаботится, чтобы ты удачно разрешилась от бремени.
Жюльетт поразило, как многое подробно продумано без ее участия. Ясность мысли, все эти дни помогавшая строить планы на будущее, казалось, покидала ее, вместо этого появилась растерянность и неуверенность в себе. Она почувствовала, что не может сопротивляться.
– Думаю, это разумное предложение и отправлюсь туда.
– Ну конечно! – Дениза поняла, что одержала верх и продолжала наступать. – Можешь сразу ехать в Италию. А твое отсутствие я объясню тем, что ты имела в Лондоне большой успех и теперь находишься в специальной поездке по ряду стран, чтобы выяснить, где можно открыть магазины модной одежды. Многим известно, меня давно интересует эта идея и я часто о ней упоминаю.
– Какие ужасные увертки, – с отвращением прошептала Жюльетт.
– Все это делается ради твоего ребенка. Не ради тебя! – резко сказала Дениза, и с удовлетворением заметила, что на какое-то время ей удалось подавить сопротивление сестры. – По той же причине у ребенка должна быть другая фамилия, так как твое имя в будущем может вызывать нежелательные ассоциации и стать для него неприятной помехой в жизни. Смена имени должна произойти как можно раньше, если ты действительно хочешь, чтобы его отец никогда не узнал правду.