Плавать с дельфинами

Пицци Эрин

Она наклонилась поднять еще одну похожую на шлем ракушку. Цвет ее был оранжево-коричневым, края же напоминали симметричные ряды зубов. Рядом с ракушкой валялась пустая пачка из-под сигарет. «Сегодня я спрошу у матери, где сейчас отец», — решила Пандора.

До сих пор Моника отвечала на такие вопросы однообразно и зло: «А зачем тебе знать, где находится этот никчемный босяк?»

Может быть, лучше всего спросить мать об этом в присутствии Чака, всегда настраивающего Монику на добрый лад.

Пандора медленно продвигалась по пляжу. Следом за ней по песку шагала тень, но она не была на нее похожа. Тень была высокая, стройная, широкоплечая. В правой руке тени

покачивалась в такт шагам обеденная корзинка.

Глава двадцать восьмая

Моника была в хорошем расположении духа.

— Я перенесла свой отлет, — сообщила она приподнятым голосом.

Пандора попыталась изобразить удовольствие. Конечно, хорошо и приятно было сознавать, что они с матерью могли нормально разговаривать, а иногда и обнимать и даже целовать друг друга. Но все же Пандора очень хотела как можно быстрее вернуться к тому тихому, спокойному существованию, что они вели с Беном до приезда матери. Присутствие Моники воскрешало в памяти Пандоры много грустных и неприятных эпизодов ее прошлой жизни. А Пандора как раз хотела жить не воспоминаниями прошлого, а будущим. Именно поэтому, кстати, она так желала принять наконец твердое и ясное решение относительно своей связи с Ричардом.

Скоро подошло время так называемого «веселого часа», когда все обитатели гостиницы, «как воронье на падаль», слетались на бесплатные порции ромового пунша. Как всегда, громче всех слышался голос одного доктора, повествовавшего о последних своих рыбацких подвигах. Компании ныряльщиков активно обсуждали виденное накануне на подводных прогулках. Все эти сценки, предсказуемые детали поведения людей были уже очень знакомы Пандоре и во многих отношениях весьма ей нравились.

Она увидела Бена, шедшего к ней с широкой улыбкой на лице. Пандора улыбнулась в ответ. «Если бы только…» — подумала было она. Но не стала продолжать свою мысль, понимая, что сказанное однажды Беном было правдой. Как бы она ни любила этот остров, кроме него в жизни ей нужно было еще очень многое. Здесь она не сможет жить спокойно, в ее душе поселится неудовлетворенность, и тогда Бен перестанет улыбаться, морщины беспокойства лягут вокруг его глаз.

Пандора сидела рядом с Моникой и Чаком, все еще бурно обсуждавшими планы своего нового делового проекта. Время приближалось к восьми вечера, Пандора проголодалась и была немного на взводе от выпитого рома.

— Ма, — сказала вдруг она, удивившись собственной смелости, — а что все-таки случилось с папой? Ты когда-нибудь это выясняла?

Моника быстро взглянула на Чака, который с интересом подался вперед.

— Моника, ты и мне мало говорила о своем старике, — произнес он.

— Да и говорить-то нечего. — Моника зажгла сигарету. — Мы поженились молодыми, знаешь. Ну, я забеременела, а потом у нас, в общем, как-то не сложилось. Мы плохо друг к другу относились, вот однажды он взял свою обеденную корзинку, ушел и больше не вернулся.

Сердце Пандоры бешено колотилось.

— И что, он больше никогда не показывался? Так никогда и не сообщил тебе, где был и что делал потом?

— Ну почему же. Он звонил из разных мест. Иногда присылал открытки. В последний раз он дал о себе знать, когда работал в Аризоне.

— Значит, он еще жив, да?

— Да, конечно, твой папаша обязательно дотянет до ста лет.

Пандора поняла, что дальше расспрашивать пока не следует.

Она и так зашла настолько далеко, насколько хватило мужества. К тому же, как она поняла, Моника и сама хотела показать Чаку, что где-то у нее был еще и другой

мужчина и что в ее отношении к Чаку главное чувство вовсе не какая-нибудь материнская привязанность.

Пандора заказала себе на ужин кусок мяса и задумалась над тем, что из себя в действительности могут представлять пещеры сновидений. Кажется, буддистские монахи жили в пещерах по многу лет, так что сама по себе идея не была чем-то совсем уж оригинальным. Монахини тоже, бывало, совсем удалялись от мирской жизни, укрываясь в монастырях. Но попытка вновь прожить все эти годы с Ричардом могла оказаться очень болезненной. Причем не столько из-за воспоминаний о каких-то физических страданиях, предательствах или разочарованиях, сколько из-за ностальгии по тем временам, когда им с Ричардом было весело и хорошо вместе. И все же попробовать следовало, хотя бы для того, чтобы иметь основания наконец принять однозначное решение. Недовольство в отношении Гретхен в письмах Ричарда становилось все очевиднее. Это обстоятельство радовало Пандору. Вот и сейчас она удовлетворенно откинулась на спинку стула, прислушиваясь к шуму моря.

Вокруг, под полосатыми зонтами, обедали прочие посетители бара. Маленькие ящерицы с загнутыми хвостами шмыгали по каменным стенам, совершая порой стремительные маневры с единственной целью ухватить упавшие на пол кусочки еды. Максин, повариха, глыбой стояла за стойкой бара и широко улыбалась. Ярко светила луна. «Мой отец жив, — думала Пандора, — так что я могу когда-нибудь его найти».

Ей вдруг показалось, что в окружающей ее плотной изгороди вдруг появилась небольшая брешь, сквозь которую сверкнул луч света.

Моника уже сильно опьянела. Она и Чак раскачивались на своих стульях, по любому поводу хлопали друг друга по спинам и дико хохотали. Они напоминали сейчас Пандоре персонажей из какой-то странной книги. Они как бы обеими руками держались за ту жизнь, которую кто-то для них придумал. Причем интересовали их не жизнь вообще и не какие-то отвлеченные чувства, а только их сиюминутные нужды и желания. Мир жил его заботами, а они — собственными. А свою скучную сущность персонажи пытались скрыть испуганными, надуманными шуточками да невеселыми смешками.

— Мне пора, малышка. — Чак в последний раз хлопнул Монику по плечу.

— Брось, Чак. Пойдем ко мне и еще повеселимся.

Чак на мгновение задумался. Для своих шестидесяти с небольшим Моника — бабенка, что надо! Хотя была и толстовата и пахла сигаретным дымом, она вполне могла дать ему много больше, чем те фригидные молодухи, которых он уже пытался тут «опрокинуть». К тому же с ней ему не надо было все время переживать, думая, достигла она оргазма или нет. Потому что такие, как она, обычно кончали раньше него. Но нет, сегодня у него иные планы, его ждал другой маленький, но аппетитный фруктик. У этого фруктика были здоровые упругие сиськи, а волосы на лобке, Чак в этом был убежден, были столь же белокуры, как ее шевелюра.

— Не-а, — ответил он. — У меня есть еще дела. Я должен помочь Сэму подготовить его «Морскую ведьму» к завтрашнему плаванию. А с тобой мы увидимся на втором погружении… Нырнем на пару!

Моника понимающе ухмыльнулась.

— Знаю я, куда отправился этот негодяй, — ворчала она, когда возвращалась в номер, опершись на Пандору. — Он помчался трахать ту маленькую блондинку, что приехала вчера. Ох уж эти мужчины. Все они одинаковые!

Они подошли к двери номера. Моника попыталась было вставить ключ в замочную скважину. Посмотрев на ее тщетные попытки, Пандора мягко отобрала у нее связку, открыла дверь и подвела мать через холл к кровати.